Девушка повозилась в постели, потом ей надоело присматриваться к мышильде и, отвернувшись к стене, она уснула. Уже сквозь пелену сна почувствовала, что к ней пристраивается что-то тёплое и увесистое, но возражать сил не было.
В комнате всё стихло, затихли и пьяные вопли за окном, и тогда посередине пола закружился вихрь серого портала. Мужчина бесшумно шагнул из него, полюбовался на спящую девчонку и Кшысю, подглядывающую сквозь полуприкрытые ресницы, и огляделся. Незнакомка с озера не была служанкой, иначе зачем тогда предоставлять ей отдельную комнату. Но вот то, насколько это жилище выглядело убогим, заставило полночного гостя брезгливо поджать губы. С пальцев сорвалось сканирующее облачко, мгновенно окутавшее Ровену. Кристиан вгляделся в знаки, возникшие в тёмной дымке, и второй раз недовольно дёрнул губами. По его мнению, так не должны были поступать с внучкой известного чародея, а тем более с обладательницей недюжинного и редкого дара, сходного с талантами самих метаморфов.
— Ты мне подходишь, — прошептал мужчина, невесомо проводя ладонью по разметавшимся волосам. — Говорят твой дед не сдерживал эмоций и чувств и всегда высказывал своё мнение в лицо, не считаясь со статусами. По крайней мере, скуки не предвидится.
Кшыся недовольно повернулась на бок, слегка ёжась от сурового взгляда хозяина, но девчонка ей понравилась, а значит можно было задержаться в этом жилище.
Наутро Ровена обнаружила у себя на лице крыло, небрежно откинутое мышильдой.
— Наглая, — восхитилась девушка, — ты должна по ночам летать, а днём забиваться в тёмный угол для отдыха.
— Тебе надо, ты и летай, — недовольно отозвалась Кшыся, цепляя лапкой лоскутное одеяло и закутываясь в него с головой. — Нашла дурочку, — последние слова донеслись неразборчиво.
Солнце уже поднималось, день обещался быть ясным и жарким. Наскоро плеснув себе в лицо холодной водой, Ровена заплела косу, закрутила её вокруг головы и сняла с крючка чистое платье: вчерашнее, испорченное зеленью от травы и грязью, мягким комком валялось в корзине для стирки. В памяти всплыли необычные серебристые глаза незнакомца с озера. Ох, до чего же красив, такой чуть пугающей, необычной красотой. Одновременно что-то дикое и пленительное проглядывало в его внешности. Мышильда продолжала посапывать под одеялом. Сердце неожиданно защемило: она всего лишь внебрачная дочь Миртура, ей светило провести всю жизнь только в роли приживалки собственного отца, а после его смерти и сына.
Брат откровенно её ненавидел, при первой встрече попытался сразу же дать пощёчину, чтобы она поняла, насколько низко стоит по сравнению с теми, кто облечён силой и властью. Вот только не то рука не долетела, не то парень промахнулся, а под ногами почему-то сразу стало скользко, и он растянулся во весь рост в дворовой грязи, пачкая роскошный костюм. Попытки отловить её в тёмных коридорах тоже ни к чему хорошему не приводили, Кесир всякий раз влипал в мелкие, досадные неприятности. Аделина тоже пыталась всячески унизить сводную сестру, но девушка презрительно морщила носик и старалась пропускать колкости мимо ушей.
Теперь у Аделины появился ещё один повод гордиться собственным происхождением, его величество король Брандт лично пожелал устроить семейную жизнь дочери графа. Об этом шептались все слуги, которые, как известно, очень много слышат, а ещё больше замечают. Оставалась всего неделя до приезда монарха и его свиты.
Ровене стало обидно — чем она, внучка старого мага, хуже титулованной красавицы? Разве что выросла в отдалении от света и не очень хорошо разбирается во всех этих этикетных тонкостях. Отец не спешил её пристраивать, если вообще собирался это делать. Шмыгнув носом, девчонка нырнула руками под весёленькое одеялко, собственноручно сшитое из разных лоскутков, следовало вытащить оттуда непрошенную гостю.
Мышильда упиралась, отчаянно пища и отбиваясь.
— Крылья пообрываю, — пригрозила Ровена, хватая её за заднюю лапу и вытаскивая на свет.
— Я же сплю, — возмутилась Кшыся, дёргая лапкой и норовя цапнуть остренькими зубками за палец хозяйку постели.
— Сюда могут войти в любой момент, — пыхтела девушка, отдирая мышильду, вцепившуюся в подушку. — Что будет, если тебя увидят?
Кшыся затихла, потом разжала цепкие пальцы, села и почесала ухо:
— Нехорошо будет, — призналась она.
В это время дверь распахнулась, на пороге стоял граф Миртур. Ровена торопливо присела в поклоне, опуская глаза и разглаживая платье. Бросив косой взгляд в сторону ночной гостьи, она чуть не расхохоталась — мышильда застыла, разведя лапки в стороны и усиленно изображая из себя игрушку.
— Через неделю в замок приезжает его величество, — нехотя процедил сквозь зубы Миртур. — Займись подготовкой вместе со слугами, но, когда король соизволит появиться, не смей даже носа высовывать.
— Да, отец, — Ровена произнесла это машинально и с ужасом увидела, как вспыхнуло лицо мужчины, наливаясь яростью.
Это обращение, невинное и верное по сути, привело его в жуткое состояние. Дёрнувшись, словно собираясь ударить незаконнорождённую дочь, он вдруг застыл на месте, не произнося ни слова. Мышильда торопливо что-то шипела сквозь зубы, вводя разгневанного графа в ступор, останавливая, не давая нанести удар. Глаза одурманенного мужчины заволокло туманом, и тогда Кшыся соскочила с постели и двинулась к окну.
— Через пару минут он очнётся и забудет о своей ярости. Не упоминай слово «отец», если не хочешь ходить в синяках, — пробубнила мышильда в сторону Ровены и выскочила наружу.
Граф отмер, покрутил головой.
— Да, господин граф, — девушка повторно присела в поклоне, откровенно надеясь, что сказанное летуньей окажется правдой.
Не говоря больше ни слова, мужчина развернулся и вышел из комнатки, озадаченно потирая стриженый затылок. Ровена бросилась к окну, пытаясь разглядеть, куда подевалась ночная гостья. Ни под стропилами, ни на ветках огромного старого раскидистого дерева никого не было. По сердцу резануло чувство одиночества, ведь, собственно, никто не спешил с ней разговаривать в замке, сторонились даже слуги, хоть и не все. Пусть это создание и оказалось весьма необычным, оно не несло никакой угрозы, да и не стремилось нанести какую-то обиду.
Кристиан опустился на одно колено, приветствуя отца, устало откинувшегося на спинку большого кресла. Небрежным жестом ему разрешили подняться, и тогда метаморф занял своё место на небольшом диване. В камине кабинета горел странный голубоватый огонь, почти не дающий тепла, насыщающий воздух ароматом хвои и свежести.
