Ознакомительная версия.
Там, где только что клубился кусочек внешне невинного тумана, сейчас лежал здоровенный шмат какой-то бугристой, серо-бурой, покрытой большими ядовито-алыми наростами дряни, живой, чуть заметно подрагивающей, точно крутое желе. Она пульсировала в такт странному, очень-очень медленному ритму. И от этого комка тянулся под землю толстый (где-то метр в диаметре) канат. Я решила посмотреть ниже. А там, под землей, почти доставая до нашей стоянки и до леса по обеим сторонам дороги, раскинулось что-то громадное и еще более омерзительно-чуждое, чем эта «приманка» наверху. Меня мгновенно замутило, как от поворотов в старинной игре-стрелялке, и стало не до подробностей — пришлось отвести взгляд. Тварь, а что это «нечто» — живое, я поняла сразу, была громадна и очень-очень стара. Наверное, не младше черепахи, подарившей мне кинжал Серое Пламя, и храма Змеи, ушедшего под землю во владениях леди Ивельды. Там мы искали чудовище, а нашли бедолагу зомби. Тварь была стара и голодна. Похоже, в ее желудок (или что там его заменяло) давно уже не попадало хорошей добычи. Но это странное создание все еще пребывало в полусне-ожидании желанного мига, который наступит, когда алчущая халявы жертва коснется сундука-миража.
— Брр! — Я затрясла головой. Теперь точно обедать не буду, а может, даже и ужинать. Вот сильфу радость! Но какая мерзость, однако! Сглотнула подступивший к горлу комок и постаралась коротенько, чтобы чужой аппетит не портить, описать увиденное спутникам.
Ни капельки не испугавшийся Фаль аж задохнулся от негодования. Как какая-то гадина осмелилась притворяться его любимыми трюфелями, денежками и булочками?! Мог бы, ножонками запинал! Кейр и Гиз переглянулись, словно безмолвно сверяли план действий, и первый спросил почти утвердительно:
— Отступаем? Обойдем лесом?
— А если завтра по этой дороге пойдет кто-то другой? — Я отрицательно покачала головой. — Так нельзя!
— Оставим предупреждение, — нашел рациональный выход бывший палач.
Я представила огромный плакат на дороге с грозным предупреждением: «Осторожно, чудовище!» — и какой-нибудь картинкой соответствующей тематики для неграмотных, после чего против воли хихикнула. В нашем мире после такого предупреждения народ точно полез бы смотреть на обещанного монстра, увеличив шансы животинки решить проблему собственного питания. Какая гарантия, что здесь люди мудрее или хотя бы осторожнее? Сдается мне, нулевая.
— Что ты сможешь сделать, Оса? Ты же сама сказала, тварь огромна, — педантично напомнил Гиз, явно не желавший отпускать меня на смертный бой. — Она спит, но неизвестно, что произойдет, начни ты колдовать, чтобы убить ее или даже как-то обезопасить дорогу. Проснувшиеся монстры куда опаснее спящих.
Мужчина замолчал, решив ничего не советовать: успел уже понять, насколько я упряма, начни только на меня давить, непременно упрусь всеми копытами и постараюсь все сделать с точностью до наоборот. Сейчас же вроде Гиз и мнение свое высказал, и выбор за мной оставил: думай, магева, осторожно, но выбирай.
— Что делать? Не знаю… — Я почесала нос, раздумывая. — Во-первых, не знаю, смертное ли это создание в нашем понимании, во-вторых, не ведаю, смогу ли я его убить, и в-третьих и самых главных, не понимаю, должна ли я вообще убивать.
— Ты слишком добрая, — не укорил, скорее, констатировал мужчина.
— Добрая, злая, не в этом суть, — вздохнула я, пытаясь объяснить, что и как чувствую. — Если бы тут в лесах какой-то серийный маньяк-убийца или педофил орудовал, так и рассуждать бы не пришлось, нашли бы и наказали по всей строгости. Это же создание всего лишь хочет есть и питается теми дурнями, которые слетаются на ее приманку, как мошкара на свет. По большому счету право на жизнь имеет любой, и убивать странное существо, не соответствующее моим эстетическим вкусам, только потому, что его угораздило дожить до поры, когда по охотничьим угодьям проляжет дорога, — неправильно. Вот если бы можно было куда-нибудь его переправить или усыпить получше, чтобы спало до той поры, покуда снова не проснется среди дикого леса, и чтобы никакой разумный (пусть даже относительно разумный!) олух не угодил в сеть…
Гиз только выгнул бровь, Кейр промолчал, но промолчал неодобрительно. Они были не согласны со мной, да я и сама не знала, стоит ли мне соглашаться со странными мыслями, забредшими в шальную магевскую голову. Только что-то глубоко внутри противилось стремлению попробовать магию рун на этом создании. Так не хотелось мне когда-то идти по дорожке вдоль дома зимой — и в следующую минуту с крыши загремела гигантская сосулька. Сделай я шаг, и была бы не Ксенией Рой, а шашлыком на ледяной палочке. Однако же спутники мои правы в одном: что-то надо решать. Вот только — что?
Я машинально потерла запястье и вздрогнула, ощутив в ответ пожатие. Подняла рукав эльфийской рубахи, нежно-зеленой, как лужок по весне, и посмотрела на браслет-змейку, так привычно обхватывавший руку, что я уже успела почти позабыть о нем. Черно-зеленое с золотом стильное украшение, самостоятельно перебравшееся ко мне на руку из храма Змеи, успело стать привычным и родным. Я не снимала его даже на ночь. Мне показалось или змейка приоткрыла черные веки и мигнула изумрудными глазками? Почудилось или мое запястье сжали еще разок?
— Если ты знаешь, что делать, подскажи, — шепотом попросила я змейку, поднеся запястье к губам.
Черные веки змеи теперь точно открылись. Крохотные глазки-изумруды засияли ярче, и словно в ответ что-то вспыхнуло у меня в голове, будто свежий ветерок пронесся, выгоняя остатки утренней хвори. Потом браслетка разжалась и, юркой живой змейкой скользнув с запястья, стекла по крупу Дэлькора в дорожную пыль. Устремилась к туманной приманке, заползла на один из ярких наростов на серо-буром возвышении, замерла на мгновение. Издалека я не могла разглядеть точно, но, кажется, мелькнули в красной пасти язычок и серебряные клыки, головка змейки ударила в середину нароста. Потом дивное создание грациозно заскользило назад. Все происходящее заняло едва ли больше полутора-двух минут. И вот на моей руке снова серебрился чуть запыленный теплый браслет из неведомого материала. Изумруды глазок блеснули в последний раз и скрылись за черными веками.
А там, на дороге, туман исчез, и остался только огромный, будто принесенный прошедшим в незапамятные времена ледником, валун экзотической формы и расцветки. Буро-красно-серый. Да мало ли какие камни и где встречаются? Теперь, во всяком случае, в конкретном «здесь и сейчас», это больше не было кончиком языка-присоски гигантского доисторического монстра, готового проглотить замечтавшуюся добычу. Волшебная змейка, исполняя мою просьбу, превратила тварь в камень. Я благодарно погладила украшение и снова почувствовала в ответ легонькое, едва уловимое пожатие. Маленькая частичка древнего волшебства, столкнувшаяся с чем-то близким своей эпохе, защитила спутницу, заставила чудовище замереть в каменном сне на долгое время, сравнимое для недолго живущих людей с вечностью.
Ознакомительная версия.
