«Памяти нет, но не всей, а только ее части, касавшейся воспоминаний. Иначе откуда берутся все эти сравнения и определения в моей голове? Хм! Человек-загадка. Словно название из бульварного романа. Роман. Бульварный. Употребил это словосочетание, а смысла этих слов… не знаю. Вернее, не помню. Очень интересно. С чего начнем? Хм. Для начала надо бы определиться на местности и понять: откуда и куда иду. Узнаю — будет от чего отталкиваться в своих предположениях. Итак, вперед!».
Не успел я пройти и сотни метров, как меня окликнули. Оглянувшись, я увидел стоявших на обочине, у самых деревьев, троих мужчин. Двое из них были коренастыми и крепкими на вид мужиками. У третьего были узкие плечи и тусклые, невыразительные глаза, но зато у него были длинные руки, что могло стать преимуществом в ближнем бою.
Лица у всех троих были грубыми и невыразительными, а одежда мятая, грязная, с пропалинами, которые остаются после частых ночевок у костра. На левой щеке мужчины, стоявшего посредине, красовался безобразный шрам от ожога, а его грубо вылепленное лицо говорило о жестокости и свирепости. Стоящего слева от него, я определил как бывшего крестьянина. На эту мысль меня навела его борода, широкая, некогда белая рубаха, пущенная поверх домотканных штанов, а так же топор, который он держал в руке. У длинного и худого парня ничего в руках не было, но это ничего не значило, так как у умелого бойца любое подручное средство могло стать грозным оружием. С минуту мы присматривались друг к другу, пока главарь со шрамом не спросил: — Далеко идешь, путник?
— Далеко. Отсюда не видно.
Разбойнику явно не понравилось ни мой ответ, ни мое спокойствие, и он скосил глаза на стоящего от него по правую сторону бородатого здоровяка, словно о чем-то его спрашивая. Разбойник с топором уже открыл рот для ответа, но в последний момент передумал и только пожал плечами. Его жест говорил: что есть, то есть. Нового ничего не скажу. Что по-настоящему было скрыто под этим коротким обменом взглядов, я просто не знал. Так мне показалось.
В этот самый миг я что-то почувствовал, что-то новое и незнакомое для себя. Несмотря на это, ситуация не располагала к анализу, так как эта троица, а двое из них были вооружены холодным оружием, были, и это в лучшем случае, грабителями с большой дороги. Мое умозаключение подтвердили слова главаря: — Если хочешь жить — гони деньги и скидывай одежду, а будешь хохориться, племяшу тебя отдам. Будешь долго умирать. Ой, как долго!
— Гы-гы-гы! — поддержал его «крестьянин», выставляя на всеобщее обозрение черные пеньки зубов.
Третий из них, длинный и худой парень, с пустым взглядом, смотревший куда-то, сквозь меня, тоже оживился и словно только что, увидев меня, заговорил. Это выглядело так, словно в бездушную куклу вставили ключ и завели пружину.
— Сначала я тебе выколю тебе один глаз, потом начну резать тебя на маленькие — маленькие кусочки. Ты будешь долго — долго кричать. Я люблю, когда плачут….
— Уже испугался! — перебил я его. — И что дальше?
Не то, что я ему не верил. Нет, верил, но при этом не чувствовал ни страха, ни беспокойства. Их просто не было. Создавалось впечатление, что все подобные эмоции из меня вытащили, а вместо них в моей душе образовалась холодная и равнодушная ко всему пустота. После моих слов наступило недоуменное молчание. Если маньяк, снова застыл неподвижной куклой, то второй бандит, с грязной неопрятной бородой, стал нервно переминаться с ноги на ногу, при этом поигрывая топором.
Один против трех, без оружия, и не боится. Почему? Этот вопрос крупными буквами был написан на лице главаря. Решив ускорить развязку, я нагло усмехнулся и тем самым подтолкнул главаря к действию. Судя по всему, разбойник решил, что этот тип от страха совсем потерял голову и потому ведет себя странно, потому что его следующие действия, по-другому никак нельзя объяснить. Когда главарь подошел ко мне и замахнулся ржавым мечом, он ожидал, соответствующей реакции, свойственной его жертвам, но он никак не ожидал прямого удара в челюсть. Не ожидали подобной наглости и его подельники. В рассчете на их растерянность я уже собирался продолжить атаку, как неожиданно подал голос бородач: — Но-но! Не балуй! Хуже будет! — после чего сделал по направлению ко мне несколько быстрых шагов, после чего остановился. Видно учел неудачный опыт главаря, который сейчас ворочался в пыли. Думая, что тот сейчас нападет, я развернулся в его сторону, но это оказалось лишь отвлекающим маневром, так как в эту самую секунду, выхватив откуда-то из-за спины заржавленный тесак, на меня бросился садист. От неловкого выпада тесака я легко ушел, но бородач с топором оказался не в пример садисту довольно хорошим тактиком. Не нападая, старался своими действиями подставить меня под мясницкий нож сумасшедшего племянника, но и он не ожидал, что я брошусь на человека с оружием. Движения садиста были настолько неловкие, что уйти от его оружия, а затем сбить с ног неуклюжего противника мне не составило никаких проблем, но добить его не удалось, так как помешал подбежавший бородач. «Крестьянин» был явно не трусом, потому что даже тупой разбойник должен был сообразить, что им попался не простой противник, но несмотря на это, он стал кружить около меня, размахиавая топором. Я видел — он боялся. Его глаза его бегали, он тяжело дышал, перескакивая с места на место и размахивая топором.
«Нервничаешь, падла. Это хорошо».
Отпрыгнул в очередной раз в сторону, я попробовал обмануть бородача и сделал пару быстрых шагов в сторону уже почти очухавшегося племянника — садиста, который сейчас сидел на дороге и тряс головой. К сожалению, он так и не выпустил из руки свой тесак, который можно было использовать в качестве оружия. Бородач тут же кинулся ко мне, я сделал шаг назад, как вдруг неожиданно воздух прорезал яростный вопль. Я инстинктивно повернул голову на крик, и в этот самый миг бородач метнул в меня топор, а затем бросился на меня с ножом в руке. Неожиданность нападения включила инстинкт самосохранения, а тот включил рефлексы и навыки, способствующие моему выживанию.
Даже те, которые мне не свойственны. Неожиданно сам для себя я выбросил вперед правую руку, из которой вырвался сноп серо-жемчужного пламени. Он почти мгновенно сжег летящий топор и его владельца. Самое время было удивиться, но на это у меня просто не было времени, так как сбоку набегал с перекошенным от ярости лицом сумасшедший родственник главаря. Из его рта вырывалось нечто похожее на глухое рычание зверя, а на губах пузырилась пена. Он тупо целил мне в живот своим тесаком, который зажал в выставленной вперед руке. Придумать что-нибудь глупее было трудно. Словно на тренировке, я подбил руку с ножом и, когда она улетела вверх, принял ее на плечо и сломал в локте. Нож упал на землю, а бандит завизжал, как свинья. Три жестких удара в корпус, заставили его заткнуться. Задохнувшись, он рухнул на землю. Подойдя к нему, я резко поднял и опустил ногу. Хрустнула раздробленная гортань. Несколько секунд я смотрел на выпученные глаза, на лицо, стремительно наливающееся синевой, потом подобрал с земли тесак и пошел к стоящему на четвереньках главарю разбойников. Я резко толкнул его ногой в бок, и он упал на спину. Наклонившись над ним, с минуту наблюдал, как мутная пелена боли сменяется страхом в его глазах.
