Ознакомительная версия.
— У-у-у! — попрощался евнух и, меча по сторонам искры своего гнева и стреляя огнем досады, умелся с моими бумагами. Я же осталась скучать в очереди, привлекая пристальное внимание многочисленных претенденток на ливер и конечности князя диэров.
— Всем привет! — сверкнула я брекетами. — Как поживаете?
— Да еще не с кем, — ухмыльнулась стоящая передо мной орчанка. — В смысле — поживать…
— А хочется? — вырвалось у меня. И что бы мне не прикусить свой болтливый орган? У меня уже теория выстроилась: неприятности навлекает мой язык, а расхлебывает мягкое место. И не спрашивайте меня — как!
— Еще как! — закатила глаза девушка, прищелкивая языком. Наш человек!
Кстати, очень симпатичная. С Мумой и Лумой вообще ничего общего. Тоненькая как тростинка, орчанка тем не менее обладала весьма выдающимися достоинствами. Узкие раскосые глаза неожиданно зеленого цвета смотрели с затаенной насмешкой. Слегка опушенная верхняя губа — приметная черта южных женщин — немного портила лицо, хотя точно такой же пушок на углах челюстей и на висках ничуть не искажали общее впечатление. Толстую, в руку, иссиня-черную косу украшали ярко-рыжие пряди, то ли вплетенные, то ли выкрашенные, и завершало бисерное охвостье. Массивные серьги по типу цыганских каскадами звенящих монист спускались до самых плеч, подчеркивая высокую гордую шею. Она одевалась как индианка — в хорошо выделанную светло-коричневую замшу с бахромой. Тонкая батистовая блузка, сверху замшевая жилетка и юбка.
Пожалуй, мы вдвоем с ней выглядели типичными фриками на фоне восточных ворохов легких шелков и туфелек с загнутыми носами.
Девушки в шелках оглядели нас обеих в очередной раз и сдавленно захихикали, тихо перемывая нам косточки. Да я загнусь с тоски в этом курятнике! Теперь я понимаю диэров с их жаждой экзотики! Да рядом с этим бабьем взвоешь поневоле!
— А ты — нет? — переспросила туземка, улыбаясь искренне и открыто.
— А я не знаю, — призналась я. — С одной стороны — любопытно, а с другой — страшно.
— Ничего страшного, — утешила меня девушка. — Они как своими глазищами посмотрят, так и страх и стыд потеряешь. Сама побежишь юбки задирать.
— Какой ужас! — ответила я.
Слава богу, такое позорище мне не грозит! Я к ним иммунная. Могут своими фарами освещать и по сторонам зыркать сколько душе угодно. Но пока этот маленький секрет останется при мне. Мало ли…
— Ужас — это то, что на тебе надето! — хмыкнула орчанка и протянула узкую ладошку. — Не обижайся. Я — Эсме, из племени кочевых орков. Всегда говорю, что думаю. Поэтому мои родные меня сюда и сплавили. Типа пусть полюбуется князь на наших женщин и больше никого требовать к себе не будет.
— А он требует? — У меня глаза вылезли из орбит.
— Да нет, — засмеялась Эсме. — Им так хочется думать. Ну, как бы угнетенный народ. Воюем за свободу, поэтому кочуем. Не хотим дань платить. — И она показала какой-то замысловатый жест, крутанув хрупким запястьем.
— А-а-а, — догадалась жертва коварства эльфов. Сегодня я сама себе нравилась. Прям такая умная и догадливая. — Дань за двенадцать лет?
— Не-а, — тряхнула головными украшениями новая знакомая. — За восемнадцать.
— Тогда с процентами набежало, — улыбнулась я. И в свою очередь представилась: — Леля.
— Привет, Леля, — одарила меня теплой улыбкой девушка. — Давай держаться вместе. Собираюсь стребовать эти проценты, и очень нужна помощь.
— Согласна, — искренне обрадовалась я. Вдвоем все же лучше, чем одной. Тем паче сами мы не местные…
— Ш-ш-шарфат!!! — раздалось в отдалении. — Убери свои немытые лапы от моего нежного хвос-с-ста!
Из-за угла показалась змеелюдка, сопровождаемая моим евнухом. Который почему-то держал девушку за хвост и тащил в обратную сторону.
— Что происходит? — поинтересовалась я. Окликнула хвостатую: — Привет, Шушу!
— И тебя так же, — пропыхтела товарка по лекции Кувырлы о том, как нужно обращаться с мужчинами. — Прилип, понимаеш-шь, к хвос-с-сту — не отдереш-шь. А у меня и так нас-с-троение с-с-с утра плохое!
— Вас тут не стояло! — завыл гаремный выкормыш. — У вас бумаги в другой гарем!
— Да какая раз-с-сница?! — эмоционально махнула хвостом змеелюдка. — Этот ближ-ш-ше!
После ее махания нижней частью тела дядя улетел в кусты роз и сильно обиделся. По крайней мере, его обширная и не всегда понятная обсценная лексика откровенно свидетельствовала об этом факте. Мы проследили за красивой траекторией полета и, удостоверившись, что дяденька совершил мягкую посадку, вернулись к беседе.
— Шушу, это — Эсме, — познакомила я девушек.
— Очень приятно, — покачалась на хвосте змеелюдка. — А ты, Леля, чего так вырядилась? Я тебя только по запаху и узнала. И то с трудом. Смердишь сильно.
— Меня в гарем пускать не хотели, — повинилась я. — Сказали — неэкзотичный экземпляр. Мало перца. Пришлось соответствовать.
— Меня тоже, — хихикнула Шушу. — Дали направление куда-то в Змеиное Гнездо.
— К родственникам? — вырвалось у меня.
— Ага, — хмыкнула змеелюдка. — Тож-ш-ше мне, придумали… чего я там не видела? Нет, ну окопался там какой-то вш-шивенький диэр. Заперся в своем замке и носа не каж-ш-шет. Сколько мы с сестрами пытались его выманить, кто бы знал — все без толку!
— А зачем выманивали? — поинтересовалась Эсме, широко улыбаясь.
— Да мы с девочками поспорили, — махнула рукой Шушу. — У кого гипноз сильнее — у нас или у диэров.
— И как? — влезла я.
— А никак, — заржала Шушу. — Две недели зря потратили и плюнули. Ядом на стену. Надоело. Слишком пугливый гад оказался.
— Какая у тебя насыщенная жизнь! — позавидовала Эсме, переминаясь с ноги на ногу. Вокруг нас незаметно выросла стайка подслушивающих девушек. — А у нас скучища страшная. Какие развлечения в степи? Загонишь шарфата — и вся развлекаловка.
— Это такая противная зверюга? — Я попыталась описать встреченный мной экземпляр.
— Точно, — кивнула орчанка. — Только мой последний трофей был какой-то странный…
— Чего так? — заинтересовалась Шушу.
Девушки заволновались и сдвинулись еще теснее, растопырив уши.
— Мне даже выслеживать его не пришлось, — рассказывала Эсме. — Сам себя выдал. Представляете, сижу я засаде… и вдруг мыльные пузыри! Красиво так. Кучкой. Я туда, думала — детишки балуются, хотела прогнать, чтоб зверье не отпугивали. А там стоит здоровенный шарфат и развлекается. Пузыри пускает.
Я вспомнила канувший в бездонный желудок зверюги горшочек с мылом и запечалилась.
— Поначалу даже оцепенела от неожиданности, — продолжала Эсме. — А шарфат пустил струйку пузырей, жалостливо так на меня посмотрел, лег и подставил мне горло.
Ознакомительная версия.
