— Почему нас? — спросил господин Боггис, глава Гильдии Воров. — Это же не наша империя!
— Я так понимаю, что правительство Агатовой Империи верит, что мы способны на все, — ответил лорд Ветинари. — У нас есть сила, энергия, напор и позиция «пришел-взял, смог-сделал».
— И это осуществимо?
— Это то же самое, что спасти мир, — пожал плечами лорд Ветинари.
— Но мы же будем спасать его для всех? — сказал Боггис. — И для иностранцев тоже?
— Да, верно. Нельзя спасти только те кусочки, которые хочется, — ответил лорд Ветинари. — Но спасение мира, господа и дамы, неизбежно включает в себя спасение и той его части, на которой стоите вы. Давайте двинемся дальше. Может ли нам помочь магия, аркканцлер?
— Нет. Среди гор, простирающихся на сотни миль, невозможна никакая магия, — произнес аркканцлер.
— Почему нет?
— Потому же, почему вы не можете управлять лодкой в ураган. Там просто слишком много магии. И все магическое подвергается там перегрузкам. Волшебный ковер просто распустится на нитки прямо в воздухе.
— Или превратится в капусту, — добавил Декан, — или маленький томик стихов.
— Вы хотите сказать, что мы не сможем добраться туда вовремя?
— Ну… да. Конечно. Именно. Они уже у подножья гор.
— И они — герои, — сказал господин Коннёк из Гильдии Историков.
— И что это значит? — вздохнул патриций.
— Они здорово умеют делать то, что им хочется.
— Но они, если я правильно понял, к тому же очень старые люди.
— Очень старые герои, — поправил его историк. — Это говорит лишь о том, что у них огромный опыт делать то, что они хотят.
Лорд Ветинари снова вздохнул. Ему не по душе была жизнь в мире героев. Цивилизация отдельно, а герои — отдельно.
— Что конкретно совершил Коэн Варвар такого героического? — спросил он. — Я стремлюсь просто понять.
— Ну… знаете… героические деяния…
— И это были…?
— Убивал чудовищ, свергал тиранов, захватывал редкостные сокровища, спасал девиц… все такое прочее, — рассеяно пояснил Коннёк. — Знаете… героические дела.
— А кто конкретно определял чудовищность чудовищ и тиранию тиранов? — спросил лорд Ветинари, голосом, внезапно ставшим как скальпель — не злым, как меч, но вонзающим свое лезвие в уязвимые места.
Господин Коннёк неловко поерзал.
— Ну, думаю, что герой.
— Ах. А воровство редких предметов… Думаю, что слово, на которое хотелось бы обратить внимание, это слово «воровство», действие, не одобряемое большинством главных мировых религий, не так ли? Как я понимаю, характеристики этих деяний, и «захватывать» в том числе, были даны самим героем. Можно сказать: я герой, поэтому, когда я убью тебя, ты станешь, де-факто, персоной, заслужившей смерти от руки героя. Можно сказать, что герой, проще говоря, это тот, кто потворствует всем прихотям, которые, будучи в рамках закона, приведут его за барную стойку или заставят быстро танцевать танец, который, как я знаю, известен под названием «гашишевое безумство». Но слова, которые скажем мы, будут звучать как убийства, грабежи, воровство и изнасилования.
— Не изнасилования, — сказал Коннёк, отыскав камень, за который можно уцепиться. — Не в случае Коэна Варвара. Может, насилие.
— В чем разница?
— Дело в подходе, я так понимаю, — ответил историк. — Не думаю, что можно найти более актуальное объяснение.
— С точки зрения закона, — сказал господин Склон из Гильдии Юристов, — ясно, что первое зафиксированное историческое деяние, на которое ссылается данное сообщение, было актом воровства у законных владельцев. Этому свидетельствуют легенды множества различных культур.
— Разве это было тем, что можно как-то украсть? — спросил Чудакулли.
— Очевидно, да, — ответил юрист. — Воровство — основа легенды. Огонь был украден у богов.
— Проблема не в этом, — сказал лорд Ветинари. — Проблема, господа, в том, что Коэн Варвар поднимается на гору, на которой живут боги. И нам его не остановить. И он собирается вернуть огонь богам. Огонь в виде… позвольте посмотреть…
Думминг Тупс посмотрел в свой блокнот, где он что-то писал.
— Пятидесятифунтового бочонка Агатовой Громовой Глины, — сказал он. — Я удивлен, что их волшебники дали ее ему.
— Он же… Конечно. Я предполагаю, что он все еще Император, — сказал лорд Ветинари. — Могу себе представить, что когда верховный правитель континента просит что-то, то вряд ли благоразумный человек будет требовать у него официальную заявку за подписью господина Дженкинса.
— Громовая Глина — ужасно мощная штука, — сказал Чудакулли. — Но к ней необходим особый детонатор. Надо разбить внутри смеси банку кислоты. Кислота впитается, а потом как жахнет. Думаю, именно этот термин подходит.
— К сожалению, благоразумный человек почувствовал необходимость и ее дать Коэну, — сказал лорд Ветинари. — И если это жахнет на верхушке горы, находящейся в центре магического поля мира, то это, как я понял, вызовет сжатие поля на… подскажите мне, господин Тупс?
— На два года, — сказал тот.
— Серьезно? Ну, думаю, мы продержимся пару лет без магии, разве нет? — сказал господин Склон, давая понять, что и это тоже будет очень прикольно.
— Со всем уважением к вам, — сказал Думминг совершенно без уважения, — хочу заметить, что нет. Моря начнут высыхать. Солнце сгорит и рухнет. Слоны и черепаха могут перестать существовать.
— И это все произойдет за два каких-то года?
— О, нет. Это произойдет в несколько минут. Знаете, магия это не то, что раскрашивает шарики и лучики. Магия держит мир.
Во внезапной тишине голос Ветинари прозвучал ясно и решительно.
— Здесь есть кто-нибудь, кто знает хоть что-то о Ченгизе Коэне? — спросил он. — И хоть кто-нибудь может сказать нам почему, покинув город, он со своими людьми похитил из нашего посольства безобидного менестреля? Взрывающиеся вещи, да, это очень по-варварски… но менестрель? Кто-нибудь может мне объяснить?
***
Вблизи от Кори Челести дул сильный ветер. Отсюда вершина мира, издалека похожая на иглу, казалась грубым зазубренным каскадом восходящих пиков. Центральный шпиль возвышался на мили, теряясь в дымке снежных кристаллов. На нем сверкало солнце. Несколько пожилых мужчин сгрудились у огня.
— Я надеюсь, что он прав относительно лестницы света, — сказал Малыш Вилли. — А то мы пойдем искать горячую выпечку.
— Ну, он же не наврал про гигантских моржей, — сказал Маздам Дикий.
— Это когда?
— Помнишь, когда мы шли через льды? Он тогда еще заорал «Смотрите! Нас атакуют гигантские моржи!»
