— И была она очень голодная! Хорошо еще, что Анфиса Витольдовна умеет животных заговаривать.
— Погодите! — Егор Иванович приоткрыл глаза, — а откуда в Петербурге пантера? Они же здесь не водятся?
— Пантеры — нет, — согласился с ним Михаил Ефремович, — а вот идиоты — да. А в последнее время идиоты водятся часто с деньгами. Это вообще страшный вид.
— Точно. — Анфиса Витольдовна и не стала спорить, и даже сделала вид, что не заметила в речи коллеги слова «идиот». — Я, когда маленькую заговорила, узнала, что ее отловили и привезли в подарок одним… торговцам. Захотелось им чего-то экзотического — вот партнеры и расстарались. А потом им пантера надоела — они ее попросту выгнали.
— Хорошо еще, что накануне люди не пострадали. Загрызла она собаку.
— Пантера — бедненькая, мечется. Голодная. Перепуганная. Малышка ведь совсем! Но мы с утра к ее горе-хозяевам… наведались!
Егор Иванович пожал плечами — уж кого-кого, а хозяев зверушки, обреченных на большие и малые неприятности, ему жалко не было.
— Пантера сдана в зоопарк. Порядок в городе восстановлен, — бодро отрапортовал Михаил Ефремович.
— И вас с отцом Иннокентием не съели, — меланхолично отметил начальник.
— Так точно, — кивнул сотрудник.
— Вот и хорошо. Пишите отчет, — подытожил Егор Иванович. — И, Анфиса Витольдовна, можно просьбу. Почти личного характера?
— Конечно, — величественно кивнула дама.
— Надо отправиться к реставраторам — в чьем ведении находится Летний сад — и объяснить, что щиты, решетки и все остальные детали снимаются только после согласования с нами. И объяснить так, чтобы они на всю жизнь запомнили, а лучше и внукам передали.
— Так статуи разбежались не из-за вандалов?
— Оказывается, нет. Коллеги постарались.
— Какой-то у вас вид не бодрый…, - посмотрела на него Анфиса Витольдовна, — ночью вызывали?
— А как же!
— Пора штат увеличивать, Егор Иванович. Вы же сами понимаете, что пора. По нашему этажу должны бегать около десятка сотрудников. А что получается? Вы один. Мы с Михаилом Ефремович все больше консультируем. Молодой человек ваш с компьютером — это замечательно, но из оперативников, что по городу бегают — считай — вы один.
— И секретаря надо найти, чтобы отчеты составляла! — тяжело вздохнул Михаил Ефремович.
— Вы живете в состоянии аврала уже год — с тех пор как… — замялась Анфиса Витольдовна.
— Все? — поинтересовался начальник.
— Вам надо спать. Вам надо кушать. Вам надо нормально жить! А если случится что-то масштабное! Даже вы не сможете быть в двух местах одновременно!
— На этом закончили, — резюмировал Егор Иванович. — У нас в городе женщину похитили!
И он стал рассказывать о своих ночных поездках.
Михаил Ефремович стразу переместился к огромной, во всю стену, карте Санкт-Петербурга. И как только назвали адрес, достал красные флажки. Один установил в точку, которая была во дворе дома, другими стал помечать что-то еще, понятное пока только ему.
Анфиса Витольдовна отправилась к картотеке. Ряд деревянных ящиков, занимал целую стену напротив карты.
Спустя минут тридцать — Егор Иванович успел подремать — его старая гвардия появилась рядом с диваном, готовая дать отчет. Но по их недовольным лицам начальник понял, что ничего толком они не нашли.
— Может, русалки? — поинтересовался Старцев.
— Не должны бы. Хотя сейчас идет русалья неделя, мы ведь сделали все необходимое для того, чтобы эти создания не трогали людей.
— Березу заплетали? — поинтересовался начальник.
— Все как полагается, — пожал плечами Михаил Ефремович.
— Две молодые березки к земле пригнули, лентами перевязали, — стала перечислять Анфиса Витольдовна. — Потом заплели косы из веток. Под деревом угощения. Обязательно вареные яйца. В этом году особенно удачно получилось. Боренька провел целую Интернет-компанию. Так огромное количество молодых людей приняло в этом участие. Языческие культы снова в моде, знаете ли.
— Борис — молодец! — Похвалил их бойца интернета Михаил Ефремович. — У него даже толкинисты березки плели. Он им такую теоретическую базу подвел, что они поверили.
— Мы-то уже стары березки заплетать, — как-то печально отозвалась Анфиса Витольдовна.
— А что молодые люди выделывали после березок…, - мечтательно закатил глаза старый сотрудник. — Для закрепления эффекта, видимо!
— А вы-то откуда знаете? — с подозрением посмотрела на него коллега.
— Так они… это… на сайте выкладывали. А мы наблюдали. Контролировать же надо…
— Значит, это, скорее всего, не русалки? — отвлек сотрудников от выяснения интереснейших аспектов Старцев.
— Они бы защекотали всех. Было бы несколько трупов — и все.
— Тогда кто это?
— Место же замечательное! — начал Михаил Ефремович. — Петровская набережная. Нева рядом. Петропавловская крепость — рядом… Стрелка Васильевского острова тоже. Практически это может быть все, что угодно.
— Я бы вообще запретила людям селиться в таких «замечательных» местах. Вот были здесь до Петра Первого запретные леса — и на Васильевском, и на Заячьем — где сейчас крепость. Так туда людям вообще запрещено было просто так появляться. Только в особое время. И с особыми ритуалами.
— И хорошо, если не в роли жертв, — не мог не съязвить Михаил Ефремович.
— Тогда считали, что границу с Иным, не понятным нам миром, необходимо закрывать именно так, — пожала плечами Анфиса Витольдовна. — По всей земле такие разломы разбросаны. Их немного, но они есть. Но вот строить в таком месте город… Это только у нас!
1717 год, лето.
Генерал-губернатор новой столицы Российской Империи — Санкт-Петербурга — был в смутном, тревожном состоянии.
Наверное, Александр Данилович Меншиков слишком долго оставался на одном месте. Да еще и в каком! В столице! Вот странствовать с Петром по Европе, бешено носиться на коне на поле боя, первым взобраться по лестнице в захваченную крепость… Это да. Говорить одно, думать уже про другое, нестись куда-то на край света за третьим… Вот это жизнь. А тут?!
Генерал-губернатор тяжело вздохнул и, чуть натянув поводья, остановил послушного коня.
Ночь никак не наступала. Красноватое солнце почему-то злобно поглядывало на безумцев, решивших строить здесь город. Меншиков вспоминал, что раньше он не чувствовал в этих местах такого противоборства человеческой воле. Или ему казалось от усталости, или раньше эти места относились к людям по-другому: с любопытством, но без злобы.
