— Не надо. Езжайте. Счастливого пути.
— И вам удачи.
Вот блин слуги народа и его же наказание. А ведь могли по медальке схлопотать за обезвреженного оборотня в погонах, пардон пенсионера. Ладно проехали, — нервно ухмыльнувшись подумал Андрей.
Однако на душе было от чего то погано. Он прислушался ко своим ощущениям, но ни как не мог понять, что его так тревожило. Это ощущение, когда по нутру постоянно пробегал холодок, то в верх, то вниз у него появилось еще в училище и ни разу еще не подводило, а значило оно то, что его, то есть Андрея, поджидают какие то неприятности. Но что могло случиться? Еще один экипаж ГИБДД? Даже не смешно. Районным и так жилось не столь вольготно как их коллегам в городе и при том потоке транспорта, что они имели стоять на одной и той же дороге двум экипажам, попросту не рентабельно. Погода? Тоже мимо, небо было звездным, при полной луне, ни клочка облаков. Хотя для Кавказа это не показатель, все может поменяться в десять минут, а тогда уж можно и застрять.
Ехать в принципе было не далеко, не больше трех километров по трассе в бок отходила грунтовка которая вела в лес, куда любили выезжать на пикник, что городские, что районные. Приметное такое место на берегу не большой речушки вьющейся по берегу лесного оврага с вполне приличным для подъезда автомобилей проселком.
Не доезжая до этого места примерно с пол километра, Андрей свернул влево, на давно уже заброшенный проселок, который угадывался только благодаря тому, что в бывшей колее трава была пореже, нежели вокруг. Когда то эта дорога вела к домику лесника, от которого сейчас не осталось и следа, разве только яма на месте бывшего погреба, собственно в нее то он и собирался выгрузить ящики, а затем прикопать с верху.
Насчет того что их сможет кто ни будь обнаружить он не переживал. Была уже поздняя осень так что даже на пикники люди перестали ездить, а в эту сторону после разорения домика на стройматериалы, так и вовсе никто не ходил, даже охотники. А там глядишь весна и порастет все бурьяном.
Вскоре дорога юркнула в лес и в свете фар на "дороге" то и дело появлялись молодые деревца подлеска, впрочем препятствием они были ни каким и Андрей с легкостью пропускал под днищем "шестерки", слыша как молодые и гибкие ветки скребут по корпусу авто, посадить царапины на кузов он не боялся, там уже пробу ставить было не куда.
Вот блин, накаркал. Ветер то не шуточный налетел, вон деревья как пригибает. А вот и тучки в просветах замелькали. Может ну его, выброшу ящики прям так и деру.
Однако сделав на лице кислое выражение эту мысль отбросил быстро и бесповоротно. Хотя он и не любил свое бывшее министерство, а от сослуживцев с которыми не был дружен попросту абстрагировался, он был именно ментом, а потому все его существо было против того, чтобы практически на виду оставить оружие, которое мог найти кто угодно и использовать как угодно. Для себя он даже решил, что по весне сам же и найдет это оружие и сдаст органам. Того, что его будут сильно трясти он не боялся, так как знал, что ему ни черта не сделают, чистой воды добровольная выдача и все тут. Нашел. Как как, каком к верху. По весне уже ни каких следов, которые позволили бы связать его и Артура с этим оружием не останется.
Наконец лес расступился открывая взору не большую, диаметром не больше пятидесяти метров поляну. Ветер усилился и небо быстро затягивали облака, несущиеся так словно подгоняемый волками табун лошадей. Андрей понимал, что у него еще есть с полчаса, а этого времени ему должно было хватить, но только ощущение неминуемой беды, все усиливалось.
Вывернув руль он направил авто к противоположному краю поляны где темным провалом угадывалась яма от бывшего подвала. Он решил доехать до середины поляны и там остановившись проверить на надежность дальнейший путь, что бы как можно ближе подобраться к краю ямы, ящики что не говори были тяжеловаты.
Он уже намеревался остановиться, когда все вокруг озарила голубая вспышка. Андрей успел повернуть голову в сторону бокового окна, стекло которого было опущено и словно в замедленной съемке увидеть как к нему приближается ветвистая ломаная голубоватая молния и что именно главный ствол этой самой молнии направлен ему точно в лоб. Он видел как наряду с главным стволом, отростки молнии ударили в многострадальную "шестерку". Он даже успел мысленно возопить, что то не цензурное в отношении Кавказской погоды, родственников гроз и близких молнии. А потом не осталось ни чего. Ни боли, ни света. Ни-че-го.
В голове стоял сплошной гул, словно кто-то от души саданул по медному колоколу и тот отозвался малиновым звоном на одной тональности, который ни как не желал утихать и продолжал гудеть до зубной боли проникая в голову и порождая вибрацию которая вот вот разорвет череп.
Не открывая глаз Андрей припомнил, что так хреново ему было только однажды. Он тогда был командиром роты, весьма молодым, надо заметить. Тогда к нему в роту перевели старого и прожженного прапорщика Бдикова Сигиндыка Усингалиевича, на должность командира взвода. Каким старый вояка был командиром, Андрей еще не понял, но понял, что пить этот казах мог часто и помногу.
Как то раз схлестнувшись в очередной раз со своим взводным, Андрей пойдя у него на поводу, стал с ним на равных хлестать не разбавленный спирт и умудрились они на двоих приговорить ровно два литра популярного в начале девяностых спирта "Рояль". Пили вдумчиво и практически всю ночь, а на утро как нивчем не бывало заявились на службу и приступили к своим обязанностям. Хотя тем кто общался с ними приходилось каждый раз бороться с неодолимым желанием закусить. Что и говорить о том, что молодой лейтенант всячески старался не потерять лицо и это ему вполне удалось, но как ему тогда было хреново. Ну наверное как сейчас.
Собравшись с силами он наконец с большим трудом сумел приоткрыть веки и тут же сильно зажмурился от хлынувшего потока солнечного света, породившего новую волну боли. Из груди вырвался страдальческий стон, а затем уже вновь потеряв сознание, он завалился на бок.
Когда он вновь очнулся, то гул в голове несколько поутих и стало несколько легче. Он вновь попытался открыть глаза. На этот раз свет не резанул по глазам, но увидеть кроме мутной пелены он ни чего не сумел. Однако добавились новые ощущения и это его радовало еще меньше, все тело словно затекло. Ощущение было сродни тому когда руку или ногу хватает судорога, а затем начинает отпускать причиняя тягучую ни с чем не сравнимую боль. Вот именно такое ощущение сейчас и охватило Андрея, но только болела ни какая ни будь часть, болело все тело, каждая мышца, каждая жилка, каждая косточка. И тогда он завыл. Завыл на одной ноте, сам страшась своего воя и не в силах остановиться.
