"Ну, даешь, мать, -- вернул меня к реальности внутренний голос, -- за бывшим еще след не остыл, а ты на чужих мужиков заглядываешься".
Правильно, нечего пялиться.
Я подняла свитер с пола, взвесила в руке. Постирать, что ли? До утра просохнет, а надо же ему в чем-то от меня уйти.
Определившись с участью кофты, я обратила внимание на испачканные джинсы. Ну вот, еще мужиков незнакомых я не раздевала!
Но здравый смысл подсказывал, что начать никогда не поздно, чем бы это "что-то" ни было.
Забрав грязные вещи и водрузив их в стиральную машину, я по совету доктора укрыла больного одеялом и ретировалась на кухню. Там еще, кажется, осталось мартини.
****
Утро началось невесело: Нафаня плакал. Проклиная себя почем свет, взяла на руки в бесполезных попытках успокоить.
На прошлой неделе ветеринары поставили диагноз: рак печени, метастазы, простите, но животное старое, не операбельное. Посоветовали усыпить, чтобы не мучился.
Головой я понимала разумность их слов, но смириться все еще не могла. Сегодняшний утренний мяв, полный боли, заставил меня решиться. Нельзя из жалости к самой себе заставлять страдать другого. Сейчас спроважу своего незваного гостя, и отвезу друга на смерть... Нет, не так, отвезу туда, где его избавят от мук.
Смахнув рукавом непрошенные слезы, я положила кота на подстилку и вышла из комнаты, наполненная холодной решимостью.
Переживания по умирающему другу напрочь перекрыли все остальные чувства и эмоции, а потому я совершенно равнодушно отреагировала, когда в дверях гостиной встретила своего вчерашнего спасенного, завернутого в одеяло, как в саван.
-- Привет, -- буркнула я и прошествовала мимо него в кухню.
На лице молодого человека промелькнуло удивление, но он быстро сориентировался и подстроился под заданный мной тон.
-- Привет, -- ответил гость, -- где у тебя туалет?
-- Туда, -- указала я рукой. -- Выключатель наискосок.
-- Угу, -- отозвался все еще не представившийся незнакомец и пошлепал в указанном направлении. -- Одежда моя где?! -- донеслось до меня уже из-за угла.
-- Рядом! В ванной!
Я все же нашла в себе силы усмехнуться абсурдности ситуации. Разговор, будто мы случайные любовники, проснувшиеся утром в одной квартире.
***
На кухне гость появился минут через десять. Волосы мокрые, душ принимал, значит.
-- Я воспользовался твоим полотенцем, -- сообщил он, не извиняясь, а просто констатируя факт.
Я пожала плечами.
-- Ладно, -- у меня кот умирает в соседней комнате, а он про какое-то полотенце. -- Есть будешь?
-- Ага, -- и гость совершенно расслабленно, как у себя дома, уселся на табурет у стола. Ясно, наглостью не обделен.
По правде говоря, удивила меня не только наглость, но и то, как легко он двигался. Его же вчера зашивали!
-- Что, не болит? -- удивилась я вслух, у ставившись на рваный на боку свитер.
-- Нет, -- отмахнулся он, -- на мне все быстро заживает.
Я только пожала плечами. Если врет и храбрится, его дело, кто этих мужиков поймет.
Я нарезала бутерброды, налила кофе и тоже села. Встретилась с гостем взглядом. Нет, вряд ли, просто бравада, больным он, и правда, не выглядел.
-- Зовут-то тебя как? -- совершенно беспардонно спросила я, расценив, что после общего полотенца официоз можно опустить.
-- Алекс, -- ответили мне.
Я чуть не захлебнулась кофе.
-- Батюшка, мы, чай, в России.
Но тот даже не смутился.
-- Часто мотаюсь по загранице, -- пояснил он, -- так удобнее, не привыкать каждый раз.
-- Бизнесмен, значит?
Алекс сделал в воздухе неопределенный жест рукой с бутербродом.
-- Вроде того.
-- И порезали тебя тоже по делам бизнеса? -- не то что мне было на самом деле интересно, но надо же поддержать беседу.
-- Ага, -- беззаботность его тона плохо сочеталась с тем количеством крови, что он вчера потерял на лестничной площадке. -- Не сошлись с партнерами во мнении. Ты, кстати, не представилась.
Только сейчас я поняла, что мы как-то сразу перешли на "ты", но отматывать пленку назад было, мягко говоря, поздновато.
-- Кира, -- ответила я и, предполагая дальнейший вопрос, пояснила: -- Я переводчик, спасением умирающих обычно не занимаюсь.
-- Зря, у тебя отлично получилось.
Я прикусила губу, чтобы не ляпнуть какую-нибудь резкость. Я вчера чуть не поседела, а он шутить изволит.
Но мне не пришлось ничего говорить, кажется, мой новый знакомец понял все по взгляду.
-- Извини, -- впервые смутился он, -- я тебя вчера напугал. Спасибо за помощь, правда.
Его голос звучал искренне. Что ж, поблагодарил, и будет, не деньги же мне с него брать за спасение.
Я хотела сказать что-нибудь вроде неоригинального: "не за что" или "не стоит благодарности", но не успела. Из спальни раздался кошачий то ли крик, то ли стон.
Алекс напрягся.
-- Что это?
-- Кот, -- ответила я очевидное, не собираясь ничего объяснять, потому что от этого звука глаза и так были на мокром месте, не хватало еще незнакомому человеку плакаться в жилетку. -- Вот что, -- решила я, отставляя от себя кружку, -- нам с ним в ветлечебницу нужно, так что не сочти, что выгоняю, но...
-- Понял, -- к моему облегчению, Алекс спорить не стал. -- Вот только... -- он перевел взгляд на свою порванную одежду.
-- Что? -- не поняла я. -- Все твое, в карманах ничего не было, так что все на месте.
-- Дыры немного лишние.
Ну, извини, гость дорогой, я тебе не швея...
-- Нитки с иголкой одолжишь?
Мои брови уважительно поползли вверх. Вот же кому-то повезло: мужик, умеющий шить -- та еще находка. Костя вот мог до посинения носить дырявые носки и пилить мне мозги, что я за ним не ухаживаю.
-- Одолжу, -- благосклонно ответила я, вставая. -- Ты шей, а я за машиной схожу, потом за Нафаней вернусь.
-- Отлично, -- расплылся Алекс в улыбке.
***
Как решили, так и сделали. Сначала мне было страшно оставлять у себя в квартире незнакомого человека, но потом я подумала и отмахнулась от этих мыслей. Что у меня красть? Половину вещей Костя вчера и так вынес, а деньги и документы я на всякий случай засунула себе в сумочку.
Когда я пригнала свой автомобиль со стоянки и снова вернулась, в квартире стояла звенящая тишина. Мне даже показалось, что Алекс ушел, не прощаясь, и не могу сказать, что меня это расстроило.
Но нет, каково же было мое удивление, когда новый знакомец оказался в моей спальне. Вот же наглец!
А когда я увидела, чем он занят, я и вовсе потеряла дар речи: Алекс сидел на корточках и с задумчивым видом гладил Нафаню. Моего. Умирающего. Кота.
-- Что ты делаешь? -- льда в моем голосе хватило бы, чтобы утопить десять "Титаников".
