Ее брат продолжал, стоя у нее за спиной:
— Держи в тайне то, что я тебе рассказал, Елена. Не доверяй Эррилу.
* * *
Находившийся неподалеку Эррил неожиданно пробудился от собственных неспокойных снов. Его мучили кошмары — видения ядовитых пауков и мертвых детей. Он не отдохнул ни душой, ни телом, как будто всю ночь пролежал в холодном месте, сжавшись калачиком. Отбросив одеяло он осторожно поднялся с тюфяка.
Без рубахи, в льняных подштанниках, он задрожал от утреннего приморозка. Близилась осень, и хотя дни стояли влажные и жаркие, рассветы уже шептали о том, что приближаются холодные луны. Эррил босиком протопал по мощеному плиткой полу к умывальнику и маленькому серебряному зеркалу, висевшему на стене. Он плеснул в лицо холодной водой, чтобы смыть паутину ночных снов. Он прожил уже столько зим, что его ночи всегда были полны воспоминаний, требовавших внимания. Выпрямившись, он взглянул в зеркало на черную щетину, пробивавшуюся на щеках — стендайское наследие. Серые глаза в ответ уставились на него из зеркала, но он не мог узнать, чье это было лицо. Как оно способно так долго и качественно скрывать, что его обладатель — старик?
Он провел рукой по лбу и скулам. Хотя внешне он не менялся, он часто думал о том, узнал бы его давно умерший отец. Пятьсот прожитых зим пометили его, но не седыми волосами и не морщинистой кожей. Он коснулся пальцами гладкого шрама на голом плече. Нет… время отмечает людей по-разному.
Внезапно из угла комнаты раздался голос:
— Если ты, Эррил, закончил любоваться своим отражением, может, все-таки начнем новый день?
Эррил узнал голос и не вздрогнул. Он просто повернулся и подошел к ночному горшку. Он не стеснялся седого человека, сидевшего в мягком кресле в темном углу. Освобождаясь от утренних вод, Эррил проговорил:
— Флинт, если ты хотел, чтобы я встал раньше, мог бы меня разбудить.
— Ты так бормотал и вертелся во сне, что я решил: лучше оставить тебя самого разбираться, что тебе там всю ночь снилось.
— Тогда тебе лучше было бы дать мне проспать еще лет десять-двадцать, — с горечью ответил Эррил.
— Да, да. Бедный Эррил, странствующий рыцарь. Вечный страж Алоа Глен, — Флинт кивнул на свои старые ноги. — Вот когда у тебя будут такие же древние суставы, тогда и посмотрим, кто станет жаловаться громче.
Эррил в ответ на это только фыркнул. Даже без магии время мало повлияло на телесную силу пожилого брата. Вместо этого годы, проведенные Флинтом на море, закалили его тело, словно мореный дуб.
— В тот день, когда ты пойдешь в отставку, старик, и я повешу меч на стену.
Флинт вздохнул.
— У каждого из нас свое бремя, Эррил. Так что, если ты уже прекратил себя жалеть, пора заняться делом. Утро почти прошло, а нам еще следует снарядить «Морской Скороход» для предстоящего путешествия.
— Я помню, что нам нужно делать, — огрызнулся Эррил, одеваясь. После беспокойной ночи он легко терял терпение, а этим утром язык Флинта его особенно раздражал.
Брат почувствовал раздражение Эррила и заговорил более мягким тоном:
— Я знаю, что ты много перенес, Эррил, пока провожал эту девушку через всю Аласию, а псы Гульготы наседали вам на пятки. Но если мы хотим когда-нибудь избавиться от этого негодяя, мы не можем позволить отчаянию овладеть нашим духом. На ожидающем нас пути Темный Лорд предоставит нам немало поводов для горести, так что оглядываться на прошлое для этого нужды не будет.
Эррил кивнул в знак согласия. Он хлопнул старика по плечу и подошел к дубовому шкафу в углу.
— Как ты ухитрился стать таким мудрым среди пиратов и головорезов Архипелага, старик?
Флинт усмехнулся, поглаживая пальцами серебряную серьгу у себя в ухе.
— Среди пиратов и головорезов до седых волос доживают только мудрецы.
Вытащив из шкафа свою одежду, Эррил надел брюки и принялся через голову натягивать рубаху. Поскольку у него была только одна рука, одеваться ему всегда было трудно. Даже опыт нескольких столетий не помогал. Наконец, раскрасневшись от усилий, он решил эту сложную задачу и заправил рубашку в брюки.
— Есть ли вести от Сайвин? — спросил он, разыскивая свои сапоги.
— Нет, пока нет.
Эррил поднял взгляд, услышав тревогу в голосе пожилого брата.
Выловив из моря маленькую девочку-мирая, Флинт стал ее защитником. Сайвин вместе с армией мирая отправили в моря южнее Разрушенных Стай в поисках флота дрирендая, которых также называли Кровавыми Всадниками. Они были самыми жестокими из жутких пиратов Разрушенных Стай. Но мирая и дрирендая связывали старые клятвы, поэтому Флинт надеялся заполучить помощь Кровавых Всадников в надвигавшейся войне.
Флинт продолжал:
— От своих морских шпионов я слышал про Алоа Глен только дурные слухи. Остров постоянно укрыт черными тучами. Внезапные яростные шквалы отгоняют корабли прочь от берегов. Штормовые ветры кричат голосами измученных душ. Даже на солидном расстоянии от острова в рыбачьи сети попадают странные бледные существа, никогда раньше не виданные, твари с уродливыми телами и ядовитыми плавниками. Другие шепчут, что в небе видели стаи крылатых демонов…
— Скалтумы, — бросил Эррил напряженным голосом, поднимая кожаный сапог. — Мой брат собирает армию повелителей ужаса.
Флинт наклонился и похлопал присевшего на кровать Эррила по колену.
— То существо, что называет себя Претором Алоа Глен — больше не твой брат, Эррил. Это всего лишь жестокая иллюзия. Не думай об этом.
Эррил не мог об этом не думать. Он вспомнил ночь пятьсот лет назад, когда Кровавый Дневник сковали магией. Той ночью все справедливое и благородное в его брате Шоркане и черном маге Грешюме, ушло в силы, связавшие проклятую книгу. Но все, что осталось от этих двоих — уродливые и грязные останки душ — было отдано Черному Сердцу. Они стали пешками в злобных планах Темного Лорда. Челюсти Эррила сжались. Когда-нибудь он уничтожит грязную тварь, которая ходит нынче по земле в облике его любимого брата.
Флинт откашлялся, вернув Эррила в настоящее.
— Но я слышал еще кое-что. Сегодня утром голубь принес мне весточку с побережья. Вот почему я пришел поднять тебя с постели.
— И что же это? — хмуро спросил Эррил, обуваясь.
— Боюсь, снова мрачные новости. Вчера в Порт Роул прибыл маленький рыбацкий флот, но рыбаки на кораблях оказались под властью Зла. Эти люди бросались на горожан, словно дикие псы, кусались, резали, насиловали. Чтобы выбросить их из города, пришлось поднимать весь гарнизон. Хотя большинство берсерков было убито, один из проклятых кораблей сумел поднять якорь и смыться, утащив с собой несколько женщин и детей.
