Там висела картина, доставшаяся нам вместе с домом, — пасторальный пейзаж с коровами на лугу. Сейчас из-за полотна струилось зловещее зеленоватое сияние.
Дуук-тсарит снова указал пальцем, на этот раз на телефон. Вокруг телефона возникло такое же зеленоватое сияние.
Колдун кивнул, как будто обнаружил именно то, что ожидал. Объяснить что-либо нам он не удосужился и только снова, еще более настойчиво, предупредил нас, что разговаривать нельзя.
А потом Дуук-тсарит повел себя совсем уж странно — спокойно и непринужденно, словно гость, заглянувший на чашечку чая. Двигаясь изящно и бесшумно, он скользнул между мебелью, подошел к окну, чуть раздвинул шторы и выглянул на улицу.
Я был растерян и потрясен. Мимолетные впечатления быстро менялись, одно за другим. Я лихорадочно пытался разобраться в этой странной ситуации. Сперва мне показалось, что Дуук-тсарит подает сигнал кому-то снаружи, вызывая подкрепление. Но здравый смысл напомнил мне, что вряд ли колдуну понадобится звать на помощь отряд полиции особого назначения для ареста престарелого каталиста и его секретаря. Первое предположение тут же сменилось другим: я подумал, что Дуук-тсарит выглядывает на улицу, чтобы проверить, не привел ли за собой каких-нибудь преследователей.
Не зная, что делать, мы с Сарьоном стояли молча. Страх постепенно сменился любопытством. Я машинально потянулся к выключателю.
— Не стоит. Это не сработает.
Голос Дуук-тсарит прозвучал у меня в голове. Я невольно вздрогнул, испытав такое же потрясение, как при первом знакомстве с электричеством в этом неведомом мире.
— Не двигайтесь, — приказал беззвучный голос. Мы с Сарьоном покорно остались стоять в темной гостиной. Я чувствовал, что каталист дрожит — он отключил на ночь обогреватель, и теперь ему было холодно в тонкой рясе, надетой поверх ночной рубашки. Я задумался о том, позволят ли мне принести моему господину теплую одежду. Но тут Дуук-тсарит снова заговорил, все так же беззвучно. И хотя его слова предназначались не мне, я их понял.
— Вы не помните меня, Сарьон?
Сарьону приходилось много раз встречаться с Дуук-тсарит, и по большей части эти встречи были крайне неприятными. Ему показалось, что гость — один из колдунов, схвативших его во Внутренней, запретной библиотеке Купели, или даже тот самый, кто осуществлял Превращение в камень — невероятно мучительную казнь, на которую обрекали каталистов, восставших против власти церкви. Сарьон не понимал, почему один из этих людей явился поздно вечером к нему домой и затеял беседу. Каталист присмотрелся к Дуук-тсарит и, запинаясь, прошептал, что, если бы нам позволили включить свет, он смог бы яснее увидеть лицо гостя и, возможно, узнал бы его.
— Все прояснится довольно скоро, — ответил Дуук-тсарит, как мне почудилось, с ноткой сожаления в голосе, словно огорчился, что Сарьон его не узнал. — Теперь следуйте моим указаниям. Вернитесь на кухню и приготовьте чай, как делаете обычно. Возьмите чашку с собой в спальню, ложитесь в постель и читайте этому молодому человеку, как делаете обычно. Ни в чем не отступайте от своих привычных вечерних занятий, ни на одно мгновение, вы оба. Вас можно увидеть с улицы через окно в спальне. Не думаю, что за мной следили, но нельзя знать наверняка.
Эта последняя фраза ничуть не избавила нас от мрачных предчувствий. Однако мы сделали все, как велел ночной гость. Будучи каталистом, Сарьон привык подчиняться. И я тоже — поскольку был вышколен как слуга при королевском дворе. Впрочем, мой господин все равно не видел смысла в том, чтобы дрожать в ночной рубашке в холодной гостиной и спорить с колдуном. Мы вернулись в кухню.
Дуук-тсарит остался в темной гостиной, но я чувствовал на себе его взгляд. Ощущение было крайне неприятное. До сих пор ни я, ни Сарьон не подозревали, что у нас есть «привычные вечерние занятия». Даже теперь, когда колдун обратил на это наше внимание и мы задумались о том, что обычно делаем каждый вечер, все равно не смогли припомнить ничего конкретного.
— Не размышляйте понапрасну, — раздался у нас в головах голос Дуук-тсарит. — Расслабьтесь, и пусть ваше тело сделает все само. Когда вы уляжетесь в постель, отец, тогда мы поговорим.
Мы, конечно, собирались провести вечер не совсем так, но особого выбора у нас не было. Сарьон последовал совету колдуна и постарался не думать о том, что делает. Он выключил чайник, который давно уже громко свистел — хотя мы и не замечали этого. Каталист налил кипяток в заварочный чайник. Я взял тарелку с бисквитным печеньем. И так, с чаем и бисквитами в руках, мы отправились в спальню Сарьона.
Дуук-тсарит бесшумно скользнул за нами следом.
Сарьон, вспомнив об обязанностях гостеприимного хозяина, задержался и, повернувшись к колдуну, показал на чашку, знаками спрашивая, не желает ли гость присоединиться к нашему чаепитию.
— Не останавливайтесь, — настойчиво поторопил голос у меня в голове. Потом колдун добавил более мягким тоном: — Нет, спасибо.
Сарьон прошел в свою маленькую спальню и поставил чай и бисквиты на ночной столик возле кровати. Я уселся в кресло, взял книгу и нашел то место, на котором мы остановились вчера вечером.
Сарьон забрался в постель, закутался в одеяло и только сейчас вспомнил, что обычно, перед тем как лечь, чистит зубы. Каталист посмотрел на меня и жестами показал, будто пользуется зубной щеткой. Я беспомощно пожал плечами, не в состоянии что-либо сделать или посоветовать.
Сарьон забеспокоился и хотел было обратиться к колдуну, но передумал. Он еще раз взглянул на меня и постарался успокоиться — раскрыл книгу, отхлебнул глоток чая. Обычно я пил чай с бисквитами. Но сейчас у меня в горле так пересохло, что я не решился взять печенье, опасаясь, что не смогу его проглотить и подавлюсь.
Дуук-тсарит наблюдал за нами из полумрака в коридоре. Похоже, он был доволен. На мгновение колдун удалился, потом вернулся, прихватив из кухни стул. Он поставил стул в коридоре и уселся на него. Снова прозвучало едва слышное заклинание. Мы с Сарьоном с интересом огляделись, гадая, какие картины на стенах засияют зеленым светом на этот раз.
Ничего не произошло.
— Если не ошибаюсь, вы обычно слушаете музыку. Разве не так? — сказал беззвучный голос.
Конечно же! Сарьон совсем позабыл об этом. Он включил CD-плеер, который считал одним из самых чудесных и удивительных устройств в этом мире техники. В комнате зазвучала прекрасная музыка. Кажется, это было что-то из Моцарта. Сарьон начал читать вслух «Ваша взяла, Дживс!» Вудхауза, одного из своих любимых авторов. Все было бы замечательно, если бы в тени коридора не маячил колдун в черном, похожий на ворона Эдгара По.
