Отвернувшись от окна, Розмари обнаружила, что Хилия пристально смотрит на неё глазами, полными слёз и сочувствия.
— Ты заслужила лучшего, Розмари.
Но, если бы…
— Я не могу сбежать от того, что натворила, Хилия. Глупо было позволять мужчине возлежать в моей постели; но выбор есть выбор, и лишь моя вина в том, что он сказался дурным. Мама предупреждала насчёт его. Я же не послушалась. Давай признаем правду. Нас было двое, в той самой постели. И мне до конца жизни никуда не деться от свершившегося. И от Пелла. Пусть ему никогда и не быть моим мужем, но он навсегда останется отцом Гилльяма.
— Ты тогда едва-едва распрощалась с девичеством, к тому же, твой отец не так давно сошёл в могилу. Пелл просто воспользовался моментом — и тобой.
Глядя на подругу, Розмари качнула головой.
— Нет, не надо об этом. Шесть месяцев ушло у меня на то, чтобы выбраться из омута жалости, в котором с головой погрязла. Я не собираюсь возвращаться к этому снова.
Хилия тяжело вздохнула.
— Ну ладно, как знаешь. Не буду кривить сердцем, утверждая, что нынче, искушённая и умудрённая, так сказать, ты нравишься мне больше, нежели та, старая, утопающая непрерывно в слезах. Ты прочнее и упёртее, чем сама о себе думаешь, девушка. Когда парень объявится здесь, думаю, тебе стоит проследовать к дверному засову и подхватить с пола кочергу. И не вздумай пускать его под эту крышу!
Розмари опустила глаза, глянув на Гилльяма, ворочающегося на коленях. Веки ребёнка отяжелели, он суетливо жался к матери разве что только от усталости.
— Мальчик вправе знать своего отца, — сказала она. Она бы и сама подивилась, будь сказнное ею правдой.
Хилия только фыркнула.
— Мальчик имеет право расти близ мирного и безмятежного очага. И если Пелл здесь, у вас не будет ни того, ни другого. — Со вздохом она приподнялась, запахивая блузу и подвигая сонную кроху к плечу. — Мне пора домой. Сбивать масло и прибираться по дому. Пара наших коров давно в тяжести и со дня на день готова отелиться. Придётся оставаться дома, на хозяйстве, всю следующую неделю или около того. Ну а ты, слушай сюда. Если Пелл припрётся к тебе по уши пьяным или в каком-другом на редкость неприглядном виде, просто хватай Гилльяма и топайте подальше отсюда. Дорогу к моему дому ты знаешь и без меня.
Розмари пыталась справиться с невольно лезущей на губы улыбкой.
— Разве не ты минутами назад внушала мне стоять на своём — и этой земле — до последнего?
Хилия отбросила со лба выбившийся тугой завиток чёрных кудрей.
— Положим, что я. По правде говоря, Рози, я думать не знаю, что и советовать, и как тебе поступать; так что, может, мне лучше всего просто прихлопнуть покрепче роток. За вычетом того, что я по любому остаюсь твоим другом. Нет ничего, на что я не решилась бы ради тебя.
— Безусловно, я верю тебе, — заверила её Розмари.
Встав на ноги, Хилия собралась было уходить. Приостановившись у окна, она ласково погладила дремлющего на подоконнике кота. Поведя головой, тот принялся рассматривать женщину кобальтово-синими глазами.
— Нынче не время лениться, Мармелад. Я рассчитываю, что ты присмотришь за Розмари с Гилльямом, — предостерегла она вслух расслабленно раскинувшегося на камне кота.
Медленно потягиваясь, кот подтянул к себе лапы и сел, зевая во всю пасть и дразня гостью кончиком розоватого языка, подрагивающего, заворачиваясь книзу. Она почесала зверя под шеей, и тот зажмурился, млея от удовольствия.
— Начинаешь прямо сейчас, понял меня? Не спаси я тебя вовремя, и ты бы прямиком ухнул в реку, барахтаясь в мешке! За тобой должок, котяра. Я спасла твою шкуру. — Сузив зрачки, кот смерил Хилию ответным пристальным взглядом.
Котам не нравится, когда вспоминают о долгах. Коты не влазят в долги. Ты сделала, что хотела сделать. Быть живым значит по воле случая — и твоих рук, — но не значит, что я в долгу за это.
Розмари встала со стула. Она осторожно переложила спящего малыша на кровать и подошла к окну, поддержать друга. Протянула было ладонь к Мармеладу, но тот только мотнул головой, отталкивая пальцы девушки.
— Не говори с Мармеладом в таком угрожающем тоне, Хилия. Он — лучшее, что когда-нибудь доставалось мне в дар. В те далёкие дни, перед тем как разрешиться Гилльямом, я чувствовада себя совсем одинокой, и лишь малютка Марми всегда был со мною рядом. — Согнув пальцы, она принялась щекотать кота за белый треугольничек у горлышка. Здоровенный кошак нехотя зашёлся недовольным урчанием.
Сощурив глаза, Хилия вновь заговорила с котом.
— Ну да ладно, кот, раз уж ты считаешь себя ничем не обязанным мне, не забывай о Розмари. В твоих интересах получше заботиться о ней.
Огненно-рыжий гатто, закрыв глаза, свернул передние лапы, прижав к грудке. Понятия не имею, как я, по твоей мысли, должен расправиться с человеческим самцом.
Хилия настороженно вскинула голову, глядя на него. Ты — кот. Тебе по силам что-нибудь да придумать. Или помочь Розмари сообразить что да как.
В ней нет ни капли Уита, чтобы услышать меня. Спрятав голову в лапы, он как бы погрузился по виду в сонную дрёму.
Я не так глупа, кот. Никому нет нужды в магии ведения, чтобы расслышать кошек. Вы говорите со всеми, кто вам нравится.
Яснее ясного. Но я не говорил, что она не слышит меня. Я сказал, что она не слушает, что я говорю ей.
Потянувшись вперёд, Хилия дёрнула кота за золотистое ухо, привлекая внимание. Тогда постарайся получше. Пелл недолюбливает всех зверей без разбора. Если тебе полюбились сытая кормёжка и сладкая полудрёма в тепле, будь так добр, найди способ помочь ей. Или, смотри, как бы не разделить тебе пополам с нею все предстоящие беды.
— Дрянной кошак, — добавила уже вслух. — Я должна была позволить папаше Пелла утопить тебя тогда.
— Так это отец Пелла был тем человеком, с мешком, полным котят? Ты никогда прежде не упоминала об этом! — Розмари побледнела от ужаса.
— А что тут приятного, чтобы вот так запросто делиться этим? К тому же, право слово, хватит добавлять лишнюю причину записать побольше народу в список ненавистных тебе людей. — Хилия наклонилась ближе, целуя Розмари в щёку. — А теперь позаботься-ка лучше о себе и Гилльяме. И как только перед тобой замаячит хоть малейшая примета любого треволнения, не разумывая, сразу беги ко мне домой.
— Ох, не думаю, что мне выпадут сколько-нибудь серьёзные неприятности, чтобы сбегать от них.
— Хмм, ну да ладно, хотя и не уверена, что соглашусь с тобой насчёт последнего. Помни только как следует: моя дверь всегда открыта.
