Впрочем, довести кого-либо до самоубийства или хотя бы слегка шокировать мне не удалось. Просто потому что по пути никто не встретился, а оказавшись в магазине, я от удивления заткнулся. Да и кто угодно сделал бы то же самое! Все-таки не каждый день видишь стоящих рядком посетителей с поднятыми руками. Зрелище довольно специфическое и немного шокирующее.
«Неспроста это», – задумчиво произнес внутренний голос, в чем я был с ним полностью согласен. Ну не могут два мужика, молодая девушка и старичок интеллигентного вида внезапно воспылать желанием заняться утренней гимнастикой. Тем более в магазине. Кто-нибудь один еще может быть – все же каких только психов не встретишь в наши дни. Но чтобы все вместе – полный абсурд!
Мое предположение полностью подтвердились, когда стоящий отдельно от той четверки мужичок в плаще повернулся в мою сторону и визгливым голосом произнес:
– К стене! Не двигаться!! Руки вверх!!!
«Н-да, с логикой у него явно проблемы», – подумал я, поднимая руки, но тактично не стал сообщать об этом ему. В основном из-за его главного аргумента убеждения – нагана времен гражданской войны. Машинка, конечно, выглядела очень и очень старой, но нарываться все же не стоило. Все-таки «раз в год и палка стреляет».
– Сдаюсь. Не стреляйте, – следуя примеру остальных, поднял я руки.
Подходя к прочим заложникам, я внезапно ощутил острую боль в груди. Чувство было таким, будто там бегал пьяный ежик, то и дело натыкаясь на сердце. От неожиданности я даже остановился. На что грабитель нервно закричал:
– Я сказал: к стене! Быстро!! А то мигом прихлопну!!!
Но его крики прозвучали впустую: для меня его попросту больше не существовало. Нараставшая с каждым мгновеньем боль, завладела моим разумом безраздельно. Поднятые руки непроизвольно опустились и обхватили тело, будто желая что-то удержать. Впрочем, облегчения этот жест не принес. А вот проблемы…
Для налетчика же мое движение стало последней каплей: взвыв дурным голосом, он нажал курок. Пуля свистнула у виска, но я не обратил на это ровным счетом никакого внимания. Гораздо больше сейчас меня занимало другое. Боль! Она вдруг полностью исчезла. Как и не бывало. Внутри остались лишь какая-то необычная тишина и легкость.
Тем временем грабитель пытался выстрелить еще, но его ископаемое по какой-то ошибке принятое за оружие вдруг заклинило. Видать годы взяли свое. Этим воспользовался недвижимый прежде пенсионер. Схватив стоящую на прилавке банку со шпротами, он с силой метнул ее в грабителя. Необычный снаряд коротко вжикнул в воздухе и с гулким стуком поразил свою цель. Налетчик как-то удивленно охнул. Роняя пистолет и хватаясь за лоб, он с тихим стоном повалился на пол.
Но всего этого для меня больше не существовало – происходящее казалось лишь сном. Потому что реальность выглядела неправильно. Совсем не так как обычно. Поэтому в отличие от резвого дедка, я просто стоял и пытался понять, в чем же именно заключается эта неправильность. А когда понял, похолодел. И было от чего. Ведь я больше не ощущал собственного сердца. Лишь тишина и холод на его месте…
А вслед за пониманием пришли ужас и слабость. Тело сразу стало ватным, ноги подкосились, а окружающий мир стал расплываться. Ускользающим во тьму сознанием я еще успел услышать удивленный крик продавщицы и заметить полные непонимания глаза того сноровистого пенсионера. А дальше был стремительный полет сквозь ночь и слепящий свет в конце…
***
Говорят, перед смертью вся жизнь пробегает перед глазами. Не знаю, правда это, или только у меня все пошло наперекосяк, но ничего подобного я не увидел. Вместо этого я почувствовал себя крайне неуютно. Потому что у меня не было тела. А это довольно непривычно. И здесь самым неприятным оказалось вовсе не осознание собственной смерти. Нет, тогда я об этом не думал. Самым неприятным было то, что я не мог дышать. Знаете, за свою жизнь человек настолько привыкает к сему незаметному факту, что, утратив его, невольно начинает испытывать нервную дрожь, сравнимую разве что с дрожью наркомана, попавшего на необитаемый остров. Впрочем, я довольно быстро задавил в себе поднявшийся было ужас. Хотя это оказалось не так просто. И только справившись с собой, принялся осматриваться – очень уж хотелось разобраться, где я.
К сожалению, дало это не много. Везде, куда бы я ни бросил взгляд, стояла неподвижная тьма. Впереди, справа, слева, сзади, внизу и вверху. Хотя тут понятия низа и верха были довольно условны, ведь любая опора или ориентир терялись в кромешном мраке. Лишь в одном месте первозданный мрак бурлил и переливался, образуя при этом картины одна причудливее другой. Наблюдать за ожившей тьмой было интересно, и я попытался к ней приблизиться, что, впрочем, мне не удалось – я просто не представлял, как можно двигаться без тела.
Однако черная сущность, будто почуяв интерес к себе, сжалась в гигантский прямоугольник. Некоторое время ничего не происходило, а затем на темной поверхности стали проступать цвета. Когда метаморфоза была завершена, оказалось, что передо мной висит книга в золотом окладе, на поверхности которого была выгравирована фигура молодого дворянина 16-17 века. Хотя я мог ошибаться. Но самым интересным в гравюре была невозможность разглядеть лицо изображаемого человека. Нет, оно вовсе не было чем-то скрыто или же испорчено неумелым мастером. Просто каждый раз при взгляде на него черты как будто расплывались, не позволяя разобрать истины.
Когда мне надоело ломать над этим казусом голову, книга, повинуясь моему немому желанию, раскрылась. Раскрылась она, как и полагается древнему фолианту – медленно, значительно, даже помпезно. На первой странице было изображено несколько странных значков, похожих одновременно и на скандинавские руны, и на арабскую вязь. Глядя на них, я был абсолютно уверен, что никогда прежде не видел ничего подобного. Но, несмотря на это, смысл написанного становился понятен при первом же взгляде. «Книга Смертей» – значилось там.
Как только до меня дошел смысл написанного, книга открылась сразу на середине.
Здесь не было никаких надписей. Только картина, изображавшая гигантскую спальню. На роскошной кровати с балдахином лежит молодая женщина. Она устала, но, несмотря на перенесенную боль, все же мягко улыбается. Ее глаза сияют счастьем.
Рядом с кроватью стоит седовласая бабка. Она тоже рада. Она радуется тому, что все наконец закончилось. К счастью, вполне благополучно. И в ее душе все еще теплится страх за жизнь молодой женщины, слишком тяжелыми были роды. На руках у старухи голосит младенец.
В сторону кровати идет пожилой мужчина в щедро расшитом золотом камзоле. Он безумно счастлив и благодарит богов за ниспосланного ими наследника. Сейчас он готов озолотить всех и вся вокруг себя.
