Нюша подарила ему сына — коренастого коротышку с приплюснутой головой, еще более бестолкового, чем его мать. Он так никогда и не научился выговаривать даже такие простые слова, как «мама» или «папа». Окончательно сдавшись, Нат не стал давать ему имя и называл его просто «ребенок» или «малыш».
Нат сознавал, что в племени ему не место. Людям нечего было делать среди Мягкоголовых. На это смотрели косо. Неписаный закон гласил, что разные народы не должны смешиваться. Презрев эти правила, Нат превратился в отщепенца.
А потом все рухнуло.
Однажды вечером, возвращаясь с охоты, Нат обнаружил на пороге хижины полуобъеденное тельце своего ребенка. Один из ящеров пробрался в поселение и напал на младенца. Одним движением челюстей он располовинил его тельце на уровне бедер, оставив только туловище и голову.
Нюша проскулила весь вечер, обхватив голову руками и хлюпая носом, но на следующий день полностью забыла о существовании собственного сына и присоединилась к играм сородичей, как будто ничего не произошло. Услышав, как она смеется вместе с остальными, юноша окончательно сломался. Он, он один был во всем виноват. Ни один разумный человек не возьмет себе в подруги Мягкоголовую. А он пренебрег законом и тем самым допустил непростительную ошибку.
Он сделал попытку похоронить истерзанное тельце ребенка, но в жидкой грязи сделать это было трудно. При первом же сильном дожде маленький трупик всплыл и начал дрейфовать вокруг хижины. Нюша даже не обратила на него внимания. В конце концов его сожрал ящер.
«Скоро ты станешь таким же, как Нюша, — все чаще размышлял Нат. — Животным… Через полгода ты начнешь ходить на четвереньках и тявкать как собака. Вспомни те разговоры в тавернах Сольтерры. Деградация заразна. Это болезнь, передающаяся через женщин».
Со временем эти мысли стали преследовать его неотвязно.
«Ты должен уйти, — нашептывал ему голос внутри его головы. — Ты должен вернуться к людям, пока твой разум еще при тебе. Уходи… Возвращайся в Сольтерру, на остров, где ты родился. Нюша не станет от этого несчастной: как только ты исчезнешь из виду, она забудет о твоем существовании и найдет себе нового спутника. Не пройдет и часа после твоего ухода, как она подыщет тебе замену».
Но он настолько привязался к молодой женщине, что так и не решился ее покинуть. Судьба все решила за него.
— Хныы… Хныы… — нетерпеливо заскулила женщина.
Нат встряхнулся, отгоняя непрошеные воспоминания, подхватил кожаную сумку с припасами, одежду и флягу и вручил все это подруге: ему нужно было иметь свободу движений на случай нападения. Теперь надо было добраться до лодки на пляже, а это обещало стать непростой задачей.
Ящеры снаружи защелкали челюстями. Обед сам шел к ним в лапы!
Молодые люди брели среди опустевших хижин. Повсюду валялись разлагающиеся, истерзанные трупы, оторванные от тел головы. Слезы страдания прочертили нелепые светлые узоры на их вымазанных грязью щеках.
«Не стоило мне упорствовать, — думал Нат. — Они погибли потому, что доверяли мне, считали, что я и впрямь способен избавить их от беды. Если бы не мое хвастовство, они бы ушли отсюда задолго до того, как положение стало безнадежным».
Он замедлил шаг. От быстрой ходьбы сердце колотилось как безумное. Сила тяжести на Алмоа категорически запрещала продолжительные усилия.
— Хныы! Хныы! — вякнула Нюша, указывая на лежащую на илистом пляже пирогу.
Она хотела броситься к ней бегом, но Нат ухватил ее за запястье, сдерживая этот неразумный порыв.
— Погоди! — взмолился он. — Это ловушка. Там полно ящеров в засаде. Они знают, что мы попытаемся сбежать именно таким образом. Они ведь тоже хитрые, уж в любом случае хитрее тебя!
Но она не слушала и продолжала вырываться. Даже попыталась укусить его. Это было неожиданно: должно быть, она и в самом деле была напугана до смерти, если настолько изменила своей привычной покорной пассивности. Нату пришлось ударить ее. Он и сам был уже на пределе. Он не сомневался, что нападение неминуемо. Инстинкт подсказывал ему, что ящеры здесь повсюду — зарылись в грязь и только и ждут, что Нюша окажется рядом, чтобы выскочить из своих ям, раззявив челюсти. Он вскарабкался на большой валун, чтобы высмотреть притаившихся рептилий.
— Не беги, — велел он Нюше. — Не кидайся к лодке… Они только этого и ждут.
Она дулась, глядя в землю. На ее лице появилось угрюмо-дерзкое выражение, которое не предвещало ничего хорошего. Он знал, что она готова совершить какую-то глупость. Наверное, ее стоило связать, стянув покрепче лодыжки и запястья, но у него не было при себе никакой веревки. Исполненный мрачных предчувствий, он принялся карабкаться еще выше. Сила тяжести давила так, что ему казалось, будто его голова сплющивается от чудовищного давления. Рот наполнился вкусом крови.
Со своего насеста он осмотрел пирогу, которая должна была привести их к цивилизации. Они поплывут по одной из грязевых речек, которые пронизывают корку засохшего ила. Если они будут грести изо всех сил, то в конце концов доберутся до большого озера из жидкого ила, на берегах которого стоят главные города Восточной провинции. По крайней мере, Нат на это надеялся. Конечно, он сознавал, что страшно рискует. Когда взойдет солнце и установится обычная жара, ил за каких-нибудь пару часов намертво засохнет — вернее, просто спечется, как глиняный горшок, поставленный в печь для обжига. И тогда они застрянут на полпути — лодка увязнет в затвердевшей глине и приклеится так же намертво, как статуя к своему пьедесталу. Тут-то ящеры окружат их и…
Нат вздохнул и в последний раз смерил взглядом расстояние, отделяющее их от лодки. Зеленоватое илистое пространство было испещрено невысокими буграми, выдающими присутствие затаившихся ящеров. Он решил, что безопаснее будет не бежать напрямик, а закладывать петли пошире, огибая эти потенциально опасные места.
Когда он уже спускался, Нюша вдруг сорвалась с места и побежала к пироге. Напрасно Нат звал ее — она не останавливалась, и ему пришлось броситься в погоню. Безжалостное тяготение сковывало его движение. Мягкоголовые не знали подобных неудобств, и, несмотря на все усилия, Нат не смог нагнать женщину, пока она не достигла берега.
Задыхаясь, с черной пеленой перед глазами, он рухнул на колени, захлебываясь горькой слюной. И в тот же миг Нюша наступила на спину зарывшемуся ящеру. Хищник взвился в туче брызг, ухватил свою добычу за ногу и потащил ее к морю. Ящеры часто так действовали: утягивали своих жертв под воду, чтобы утопить. Сами они могли проводить под поверхностью мутной жижи долгие часы, истощая терпение охотников.
