Видя, что племянница колеблется, Нильда с улыбкой махнула рукой:
– Иди уж, мечтательница. Без тебя как-нибудь справлюсь.
Проводив девушку взглядом, хозяйка покачала головой. Хотя Ивонна рано лишилась матери, ее мечтательный характер она унаследовала в полной мере. Та же любовь к выдуманным историям, которых сама Нильда никогда не понимала, та же неприспособленность к жизни. Виданное ли дело – в обморок бухаться при виде курицы с отрубленной головой, которая еще несколько мгновений продолжает бегать по двору? Поди, не на облаке живем, не маковой росой питаемся.
Но в то же время, мягко журя племянницу про себя, Нильда ее по-матерински жалела. Успеет еще девочка повзрослеть, стать жестче к людям, равнодушно смотреть на убитую к обеду курицу. Жизнь – лучший учитель. И взрослеть ей придется уже скоро: свадьба – дело решенное, приготовления начаты. Жених, хоть и родственник инквизитора, по словам Корнелия, юноша достойный. А уж Корнелий свою единственную дочь абы кому отдать не решится! Раз уж одобрил Дамариса в мужья, значит, проверил его вдоль и поперек и не сомневается ни в его доблести и честных помыслах, ни в любви к Ивонне. Да и Ивонне жених по сердцу.
Хоть Нильда и не видела в племяннице пламенной любви, от которой горят глаза и особым сиянием озаряется лицо, но чувствовала уважение, доверие и симпатию Ивонны к жениху. А на этой основе часто рождаются самые крепкие чувства. Так что в счастливом будущем Ивонны Нильда не сомневалась. И в то же время не могла не тосковать, сознавая, что это последний приезд к ней племянницы. Потом у Ивонны с Дамарисом пойдут дети (помоги Всевышний, чтобы племянница оказалась крепче здоровьем, чем ее мать), и длительные поездки к тетушке в окрестности Меласема станут попросту невозможны для замужней дамы и матери. Теперь, чтобы увидеть Ивонну, Нильде придется ехать на другой край Империи, в Левенделл. А как бросишь хозяйство? Путь неблизкий, а за прислугой каждый день нужен глаз да глаз. Да и возраст уже дает о себе знать – куда уж ей в долгие путешествия отправляться? Но ничего, Нильда смахнула набежавшую слезинку – никому нельзя показывать своей слабости, особенно слугам, которые снуют туда-сюда по двору, выполняя ее поручения. Ивонна пробудет у нее еще месяц, за это время у Нильды будет еще уйма возможностей наговориться с ней, посекретничать, передать свой жизненный опыт, подготовить девочку к замужеству. На Корнелия-то что полагаться? Лучше матери никто не объяснит дочке женских секретов. А раз уж Элиссы нет на свете, то эта деликатная задача ложится на плечи Нильды. Опыта таких разговоров у Нильды нет – у нее одни сыновья, с ними пусть отец беседует! Но ничего, она что-нибудь придумает. Главное – выбрать подходящий момент. А уж за оставшийся месяц удобный случай как-нибудь да подвернется. А пока надо думать о насущном. Ужин!
И Нильда поспешила по делам, решая, какому блюду отдать предпочтение – рагу из зайца или утке на вертеле.
Этот день обещал быть точно таким же, как множество остальных. Ни Нильда, ни Ивонна, устроившаяся в беседке с томом рыцарского романа, и представить не могли, что уже ночью их жизнь перевернется и им придется расстаться на месяц раньше запланированного срока.
Рагу из зайца удалось на славу. За столом по традиции собрались все обитатели дома. Тетушка Нильда, ее муж Томаш, младший сын Кельвин, слишком юный и для имперской службы, как старший сын Таусенд, и для женитьбы, как средний, Брайдон, а также гостившая Ивонна.
День закончился, и, налегая на сочное жаркое, домочадцы наперебой делились новостями. Отец с сыном хвастались охотничьими трофеями – им удалось затравить большого волка, который намедни задрал одну из служанок, пошедших в лес по грибы. Девушки, которым повезло спастись, с содроганием подтвердили, что это тот самый волк, так что теперь обитателям замка нечего было бояться. Нильда сообщила о беременности прачки – вскоре ей придется подыскивать замену. Мужчины бурно обсудили кандидата на роль папаши, но так и не пришли к единому мнению. Отец утверждал, что здесь не обошлось без плотника – у любвеобильного молодчика подрастало уже пятеро детишек от разных матерей, а сын настаивал, что прачка понесла от кого-то из имперских асассинов, когда Таусенд с дружиной гостил пару ночей в родном доме.
– Уж лучше от асассина, чем от инквизитора, – вставила свое словечко Нильда.
Молчала только Ивонна. Она переживала из-за того, что Донателла оказалась обрученной с другим и не могла остаться с рыцарем Торвальдом. Разлученные герои книги мучились, а Ивонна страдала наяву. Даже рагу из зайца показалось ей пресным и безвкусным. Как тут насладиться едой, когда у Торвальда, на месте которого она, читая книгу, представляла Дамариса, и у Донателлы, в роли которой она видела саму себя, такая трагедия?
– Ивонна, а ты что, девочка? – Нильда заметила состояние племянницы и встревожилась. – Не приболела ли?
– Что-то мне нездоровится, – ухватилась за эту версию Ивонна. – Можно, я пойду прилягу?
Хотя световой день закончился, запершись в своей комнате, можно зажечь свечу и читать книгу дальше. Ивонна точно знала, что не заснет, переживая за героев. Но у нее оставалась надежда, что на следующих страницах книги их печальная судьба изменится к лучшему.
– Конечно, иди, отдыхай! – засуетилась Нильда. – А ведь и не поела толком… – с беспокойством вздохнула она, когда девушка, взяв подсвечник, вышла из обеденного зала. – Как птичка поклевала.
– Наша Ивонна питается ароматом роз и лунным светом, – мягко пошутил над кузиной Кельвин. – Наша пища не для нее.
Домочадцы обсудили оставшиеся новости – об орках, которых видели в окрестностях, о недавней стычке между имперцами и нежитью неподалеку. Когда закончили трапезу и поднялись из-за стола, за окном уже совсем стемнело. Нильда проследила за тем, чтобы слуги убрали всю посуду со стола. Муж и сын помогли погасить настенные факелы и камин. Зал погрузился в темноту, нарушаемую только мерцанием свечей в переносных подсвечниках, которые взял со стола каждый из домочадцев. Медленно, стараясь не погасить трепещущее пламя, они двинулись к выходу.
Томаш с сыном уже вышли в коридор, когда Нильда замешкалась на пороге, дабы последний раз обвести подсвечником зал и проверить, не укрылось ли что от ее зоркого взгляда. Однажды нерадивая служанка забыла на столе кусок сыра, и наутро в зале невозможно было завтракать – стол был измазан мышиным пометом, а от головки сыра осталась одна веревочка. Служанке тогда здорово влетело, но и себя Нильда корила, что недосмотрела. Сейчас все было в полном порядке. Нильде не в чем было себя упрекнуть.
