— Ах ты, сластолюбец.
— А что я? Где она проходила, там замирали сердца.
— И ее это ничуть не волновало. Единственным, кто для нее существовал, был ее Капитан. Как его… Костоправ.
— А ты уязвлена, что он видел только ее?
Радиша бросила на брата свирепый взгляд:
— Чем занят Копченый?
— Бежал на север. Нож, Лебедь и Мотер намерены собрать оставшихся в Годже.
— Мне это не нравится. Копченому следовало остаться. Собрать всех, поддержать тех, кто остался в городе. Нельзя сдавать позиции.
— Копченый боится, что Хозяева Теней узнают о нем.
— Разве они до сих пор о нем не знают? Меня бы это очень удивило. — Прабриндрах пожал плечами. — А чего это он так трясется за свою шкуру? Ладно, пойду к жрецам.
Радиша рассмеялась.
— Ты что?
— Ты не можешь. Этих идиотов может провести что угодно, только не твои глаза. Оставайся тут. Пусть себе разбираются со своей дурацкой стеной. А я пойду и дам Копченому жару, чтобы он чем-то занялся.
Князь вздохнул:
— Ты права. Но, пожалуйста, будь потише. Они насторожены, зная, что за ними следят.
— В прошлый раз они без меня не скучали.
— Не мучай меня неизвестностью. Мне трудно иметь с ними дело, потому что они информированы лучше меня.
— Я их заставлю поволноваться. — Она погладила его по руке. — Порази их своей целеустремленностью. Доведи их до сумасшествия спорами. Выкажи благожелательство по отношению к тем сектам, которые проявят себя наиболее активно. Пусть передерут глотки друг другу.
Прабриндрах по-мальчишески улыбнулся. Такие игры ему по сердцу. Так он мог набрать силу и авторитет. И обезоружить жрецов.
Это была причудливая маленькая процессия. Во главе шествовала черная фигура, напоминающая не то ствол дерева, не то человека со странным телосложением, несущего под мышкой ящик. Следом, в ярде от земли, парил человек с разъезжающимися ногами. Грудь его была пронзена стрелой, конец которой торчал из спины. Он был еще жив, хотя находился на последнем издыхании.
За летящим следовал другой, пораженный копьем. Он дрейфовал в воздухе в пяти футах над землей, все еще живой, корчась от боли, словно животное со сломанным позвоночником. Следом двигались два вороных неоседланных жеребца, куда более крупных, нежели любая боевая лошадь.
Воронье сотнями кружило над ними, налетая словно самолеты-разведчики.
Процессия в сумерках двигалась вверх по склону холма, к востоку от Штормгарда. Они остановились раз, застыв на месте минут на двадцать, пропустив мимо небольшую группу беженцев из Таглиоса. Те их и не видели. Попахивало колдовством.
Процессия продолжила свой путь под покровом ночи. А воронье по-прежнему кружило над ними, образовав своего рода арьергард, следящий за путниками. Несколько раз вороны принимались каркать над движущимися тенями, однако потом успокаивались. Ложная тревога?
Компания остановилась в десяти милях от осажденного города. То, что возглавляло процессию, потратило несколько часов на то, чтобы собрать хворост и сухие ветки, а затем заткнуло их в расщелину в скалистом граните холма Затем, ухватившись за копье, оно притянуло того, кто был им пронзен, вытащило копье Из тела жертвы и полоснуло по нему этим копьем.
Когда слетела маска человека, какой-то глухой голос с горечью прошептал:
— Он не из Взятых!
Вороны пронзительно закаркали. То ли обсуждали происшедшее, то ли спорили о чем-то. Фигура в черном спросила:
— Ты кто? Чем занимаешься? Откуда явился?
Раненый не отвечал. Может, ему было не до разговоров. Может, не понимал языка, на котором к нему обращались. А может, просто из упрямства.
Пытки ничего не дали.
Палач бросил человека на кучу хвороста и махнул рукой. Хворост запылал огнем. Древообразное копье пронзало жертву каждый раз, когда та пыталась ускользнуть. Сила воли у горящего была воистину неисчерпаемой.
Тут было определенно не без колдовства. Тот, кто горел, был одним из Хозяев Теней и звали его Луннотень. Его армия одержала победу в битве при Штормгарде, но собственная участь оказалась бесславной.
Процессия продолжила свой путь только тогда, когда от костра — а вместе с ним и от Хозяина Теней — остались только угли. Они дождались, пока угли остынут. Древообразное собрало пепел и по пути время от времени разбрасывало его горстями.
Человек со стрелой катился по пятам за древообразным. Лошади замыкали шествие.
Воронье по-прежнему караулило их. Один раз птицы устроили переполох, завидев что-то похожее на кошку. Но древообразное сотворило какое-то заклинание и черный леопард удалился несколько растерянным.
Изящная фигура в богато убранных черных доспехах сердито потянулась. С кучи трупов, наваленных на нее, свалился мертвец. Это дало возможность фигуре протиснуться наружу. Оказавшись на воле, фигура в течение нескольких минут лежала не двигаясь, громко сопя в огромном шлеме. Затем с трудом села.
Еще через минуту стянула с рук латные рукавицы — стали видны тонкие руки. Пальцы расстегнули застежки на шлеме, затем сняли его.
Длинные черные волосы упали на лицо, которое привело бы в восторг любого. Под безобразными черными стальными доспехами скрывалась женщина.
Я потому это все так описываю, что сама этого не помню. Помню сон, темный, кошмарный сон, в котором была черная женщина с клыками, как у вампира. И больше ничего. Первое четкое воспоминание связано с тем моментом, когда я сидела рядом с кучей трупов, со шлемом на коленях. Я с трудом переводила дыхание, сознавая лишь, что выбралась из-под этой кучи.
Воздух был пронизан смрадом тысяч жестоко вывороченных, гниющих трупов. Он казался более зловонным, нежели любые канализационные отходы. Запах войны. Сколько раз мне приходилось дышать этой вонью? Раз тысячу. А я так и не привыкла к ней.
К горлу подступала тошнота, но меня не вырвало. Я уже вывернула наизнанку желудок, прямо в шлем, пока лежала под телами. Смутно помню, что в какой-то момент мне стало страшно от мысли, что я утону в собственной рвоте.
Меня всю трясло. Горячие, колючие слезы текли по моему лицу, принося с собой облегчение. Я выжила! Прожив гораздо дольше любого из смертных, я так и не утратила радости жизни.
Когда я снова смогла дышать, то попыталась сообразить, где я и что тут делаю. Раз уж выжила.
Мои последние воспоминания были не самыми приятными. Помню, я сознавала, что умираю.
В темноте было плохо видно, но и так было понятно, что мы потерпели поражение. Иначе Костоправ давно нашел бы меня.
