— Для чего он служит? — поглаживая меня по груди пальчиком и надеясь, видимо, на что-то большее, спросила она.
— Мужскую силу восстанавливает, — буркнул я.
— Это было бы кстати, а то… — Она не договорила, да и что там говорить-то, я хоть и не совсем опозорился, но девице удовольствие доставил только моральное — что именно она ввела меня во взрослую жизнь. И ей хотелось закрепить успех.
В итоге я ее не разочаровал, и после нескольких приставаний — ночь-то длинная — она запросила пощады:
— Хватит, я больше не могу! Скажи своему талисману, чтобы успокоился!
Я в шутку сжал камень и произнес:
— Хватит, лучше сделай так, чтобы и завтра я не оплошал!
И когда я разжал ладонь, то удивленно подпрыгнул на кровати. Камень был черным, а символы по контуру горели красным цветом, но горели они не все. Что-то мне амулет пытался сказать, но вот только расшифровать я это не мог. Зато следующий день был для меня одним из самых неудачных. Заряжая светильник мэру города, я его разбил, на рынке у меня сперли кошелек, и, в завершение всего, в трактире мне намяли бока Крин с друзьями. При воспоминании о Крине я невольно поморщился. И чего ему неймется? Нужна мне дочка мэра, как собаке пятая нога! А вот Крина женское внимание обходило стороной, даже девицы из дома терпимости отказывались иметь с ним дело. У него и деньги водились, но вот слухи о его поганом характере и обращении с девушками были известны чуть ли не всем. Хотя Милана на меня явно глаз положила! Я вновь поморщился, припоминая знаки внимания, оказанные мне этой, мягко говоря, не совсем стройной девушкой. Мне же нравились девчонки со стройными фигурками и хоть немного сообразительные, а дочь мэра не была ни в том ни в другом замечена, правда, и моего идеала найдено мной не было.
Сжав талисман, я прикрыл глаза и спросил: что меня ожидает? Вопрос был не совсем корректен, как и ответ амулета. Камень полыхнул всеми цветами радуги, символы в оправе хаотично вспыхнули, а через мгновение все вернулось в свое обычное состояние. Ответа он мне не дал, да и я никогда на него не полагался, больше считал это развлечением, чем настоящими предсказаниями. Вроде все дела сделаны; можно перекусить и собираться с силами на завтрашний день — ох, чувствую, нелегкий…
Утро встретило меня ярким солнцем, от дождя и сумрачной погоды не осталось и следа — лето ведь все же. Потянувшись на кровати, я решил не отменять привычный ритм жизни. Встал, облился холодной водой и вышел во двор размяться. Брон завел такой порядок, когда мне исполнилось шесть лет; вместо подарка на день рождения он облил меня холодной водой и принялся обучать различным навыкам, которые должны пригодиться в жизни любому мужчине. Он научил меня не только читать и писать, но и, как мог, этикету и обращению с оружием. Конечно, из меня не вышел достойный боец, да и в вилках-ложках я бы мог запутаться на великосветском приеме, но вот все свои знания по магии он мне передал. Как различить возможности того или иного артефакта, как зарядить, ну и самостоятельно создать простенький. Правда, к управлению своими делами так и не допустил. Мне было жаль своего наставника, и особенно после того, как он закончил свое существование. А вот что же с ним произошло, я выяснить так и не смог, к сожалению.
Размявшись, я стал готовиться к походу в мэрию. Собрав вещички, встал перед зеркалом в своей комнате и внимательно себя оглядел. Не очень новые, но достаточно крепкие сапоги по ноге, плотные штаны, полурасстегнутая рубашка, на груди амулет, камзол перетянут поясом, на котором висит короткий меч. Все вроде в норме, вернее, как обычно. Задумчиво потер щеки: щетина на лице у меня еще не сильно прорастала, но побриться я все же решил. После бритья стянул волосы на голове в небольшой хвост и почему-то сам себе подмигнул. Вещи, сложенные с вечера в заплечный мешок-котомку, брать с собой не стал: позже вернусь, да и одежду я еще не собирал. Настроение было отличным, невзирая на неизвестность, ждущую впереди.
Зевающий у входа в мэрию стражник отправил меня в кабинет градоначальника.
— Пришел, Рэн, — улыбаясь и протягивая руку, вышел из-за стола мэр Вунт.
— Здравствуйте, — пожимая ему руку, ответил я.
— Как дела? Что нового? — начал задавать он вопросы.
— Да нормально все, — пожал я плечами, разглядывая тучную фигуру мэра, который буквально светился радостью и доброжелательностью, что на него было совсем не похоже.
— Чаю? Винца? — спросил он, чем ввел меня буквально в ступор, а вот все естество завопило о неприятностях.
— Да нет, спасибо.
— Ну нет так нет. А я хлебну, пока моя супружница не видит! — Вунт достал бутылку вина и, поставив стакан на какие-то бумаги, от души плеснул туда, после чего залпом выпил, крякнув.
Я молча наблюдал за его действиями. Мэр тем временем убрал бутылку и сел за стол; мне он так и не удосужился предложить присесть.
— Рэн, ты знаешь, я сожалею, что произошло с Броном, — он чуть помолчал, — но такова жизнь и… Да что там, ты уже человек взрослый, сам все понимаешь! Вот скажи мне, как думаешь дальше жить?
— Как и раньше… Наверное, — ответил я.
— Эх, жениться тебе пора… Семья — она ведь ко многому обязывает. Не так ли?
— Наверное. — Я не мог понять, куда клонит мэр.
— Да тут еще и наследница эта! Эх! — Мэр старался выглядеть расстроенным, вот только переигрывал, и эта его игра была мне заметна.
Я не стал уточнять, что за «наследницу» он имел в виду, и на пару минут в кабинете повисла тягостная тишина. Мэр стал перекладывать на столе бумаги, а потом резко поднял на меня взгляд и решительно сказал:
— Парень ты не глупый, я давно к тебе присматриваюсь и согласен, что с Миланой вы будете хорошей парой.
От удивления я даже рот открыл; хотя если рассуждать логично, то мэр делает такой маневр от безысходности. Дочь его — моя сверстница, и, насколько мне было известно, более-менее достойных женихов мэр уже сватал, но… Милана, она такая… я мысленно представил девушку, у которой всегда в руках огромный запас съестного, а мысли дальше трапезы не идут; может, если только мужчинам глазки состроить. Да, и еще один немаловажный факт: к семнадцати годам редкая девица оставалась незамужней, если только она не какая-нибудь совсем уж аристократка; а семейство мэра — не благородных кровей.
— Что скажешь?
Что мне втолковывал мэр, я не очень понял, да и неинтересно мне никакое приданое, про которое он начал разглагольствовать.
— Молод я слишком, не годен для семейной жизни, — попытался увильнуть я.
— Эх, молодость, молодость… — вздохнул мэр, почесал небольшую лысину и, окинув меня оценивающим взглядом, с большими паузами между словами сказал: — Сегодня будем разбирать дело о вступлении в наследство… Тут вдова объявилась… Ты же мне почти как сын… Да вроде и Брон тебя сыном звал… Он на тебя бумаги не писал, но… Милана к тебе опять же…
