— Истамирэль, хватит обвинять себя в случившемся. Ты ни в чем не виноват.
Это моя сестра Рокуэл, сидя рядом на кровати, пытается успокоить меня. Хотя необходимости в этом не вижу, поскольку спокоен. Главное, что жизни Палаэля ничего не угрожает…
— Конечно, Рокуэл, в случившемся прямой моей вины нет. Но, я мог отговорить Палаэля!
— Знаешь, Истамирэль, — сестра положила свою ручку мне на плечо, — вместе с Палаэлем вы совершили за свою жизнь столько необдуманных поступков, которых совершать не следовало… И все они, как правило, были связаны с риском для жизни либо вашей, либо окружающих вас эльфов. И никто из вас друг друга не отговаривал! Так что, рано или поздно, подобное должно было произойти.
— Под этими поступками ты подразумеваешь те невинные шутки, устраиваемые нами?
— Ничего себе, невинные шутки! Это вы так считали, но не окружающие. Одна ваша шуточка с пауком чего стоила. А если бы он меня укусил? Об этом вы не подумали?
— Ну… Дежурные целители недалеко были, так что все было под контролем, — я невольно улыбнулся, вспомнив тот случай, — тебе, понятно, не понравилось, но все смеялись, когда ты, в чем мать родила, с криками носилась по всему дому. Поначалу-то все думали, что тебя убивают, даже гвардейцы сбежались. Но, когда ты указала на раздавленного паучка на своей пятой точке… Было весьма забавно!
Сестра поморщилась. Ясно. Не слишком приятные для нее воспоминания.
— Ты все еще на меня обижаешься? — улыбнулся я.
— Нет, сколько времени прошло-то с тех пор, — изобразила улыбку Рокуэл, получившуюся у нее неестественной. Какой-то натянутой.
— Понятно, все еще обижаемся, — резюмировал я, — только ты вспомни, сколько раз ты отомстила мне за ту невинную шутку, совершенную двумя детьми. Причем, привлекая к процессу охоты за мной своих подруг. Никогда не подозревал, что ты можешь быть настолько злопамятной!
— Нечего было так шутить. Жалко, что второго дитятку поймать не получилось.
— Да-а-а, — протянул я, — Палаэль полсезона у нас не появлялся. Хорошо ему тогда было. Избежал твоей мести, элементарно не приходя к нам в гости, а я никуда деться не мог. Поскольку, живу с тобой под сенью листвы одного дерева.
— Так зачем вы поехали на то озеро? — перевела тему сестра, — неужели, действительно, просто со скалы в него попрыгать?
— Да, — кивнул я, — хотелось как в детстве. Скоро в Академию Магии ехать, вот и решили посетить то озеро, на котором часто бывали раньше. Ты же тоже там, в свое время, целыми днями со своими подружками пропадала. Захотелось нам, напоследок, развеяться… Наставники вместе с родителями за четыре декады, прошедших с момента поступления, настолько мозги проели своими наставлениями перед дорогой, что у нас возникло желание от них сбежать. Лучше бы дома сидели.
— Понимаю. Вот только, когда мы отдыхали около озера с девчонками, нам не приходило в голову прыгать в озеро со скалы, которая расположена от кромки воды в шагах двадцати! Как вы собирались до озера-то долетать? К тому же, под той скалой множество острых камней.
— Ты уже ответила на свой вопрос. Именно, долетать. Палаэль предложил использовать заклинание левитации. Я пытался его отговорить, но где же там! Он же упертый, сама знаешь.
— Да уж, — Рокуэл с ногами забралась на мою постель, устраиваясь поудобней, — но, как я понимаю, сорвался он со скалы не во время этих сомнительных прыжков.
— Ничего мы не успели, — пожал я плечами, — оставили коней под скалой и полезли. А когда до вершины оставалось совсем чуть-чуть, Палаэль сорвался.
— Оступился?
— Нет, с координацией у него всегда было все в порядке. Просто выступ под ногой вдруг раскрошился. Я лез следом за ним, поэтому все видел. Представляешь, обычный выступ! Я бы тоже на него ногу поставил, если бы был первым. Ладно бы на нем трещины были, так нет же. Хотел еще попытаться подхватить Палаэля, когда он начал падать.
— И?
— Не успел. Да и позже, после всего, подумав, пришёл к выводу, что полетели бы с ним в этом случае вместе. Представляешь? Мы бы оба умерли там от полученных ранений, так как кроме нас на озере в тот момент никого не было. Так хоть я до дому Палаэля дотащил. Я смутно помню… отрывками… Как спускался, снимал Палаэля с камней, крепил его к коню, возвращался домой. Потом помню Дом Палаэля, выбегающих родственников, короткий разговор с целителями. В себя пришел уже в своей комнате.
— Говорят, что с Палаэлем все в порядке, — заметила Рокуэл.
— Да, — кивнул я, — заходила мать, сказала об этом. Правда заметила, что послезавтра я еду в Академию один. Значит, все-таки, повреждения у Палаэля очень серьезные. Им же архимаги занимаются и при незначительных ранах поставили бы на ноги уже к сегодняшнему вечеру. Я даже представить боюсь, что с ним.
— Не волнуйся, все с ним будет в порядке, — сестра поднялась с кровати и, погладив меня по голове, вышла из комнаты.
Королевский Дом Алмазной Короны Комната целителей. Капитан Вихрь (Александр).
Темнота.
Открываю глаза, но сфокусировать зрение не получается. Закрываю глаза.
Я что, вчера перебрал? Голова немного побаливает, все кости ломит. Та-а-ак… Пытаюсь вспомнить, что я вчера делал. И с кем. Мать твою, как же голова разболелась! Чувствую, что становиться плохо. Очень плохо. Куда-то проваливаюсь…
«Иду вместе с майором Тишкиным в штаб округа. Он у нас прибыл из Чечни. Назначили начальником вещевой службы. Здоровый мужик, с явно оформившимся „амортизатором любви“. Ну, так он сам свой живот называл. Мне самому надо в КЭЧ, но поскольку машину до Екатеринбурга командир выделил одну, пришлось совместить и его дела, и мои. В штабе округа, у дежурного подполковника, выяснили, что начальник вещевой службы округа заболел. Вместо него остался прапорщик, который ни хрена никому не дает. Видимо, чтоб начальник потом не орал, что дал не то, и не тем. Но Тишкина это не остановило.
— Смотри, Саня и учись, пока я с тобой, как надо прапороидов воспитывать… Обрати внимание, КАК с ними надо разговаривать! Научишься — будешь жить хорошо, все и всегда будет поступать тебе вовремя! — с этими словами Тишкин решительно направился на третий этаж, где, как объяснил дежурный, и находилась резиденция данного прапорщика. Мне почему-то стало его заранее жалко. К слову будет сказано, по всему штабу округа шел грандиозный ремонт. Все везде завалено, всюду строительные материалы и мусор. Прочие прелести подобных мероприятий, в виде праздно шатающихся рабочих, постоянно висящей в воздухе пыли и многого другого, тоже присутствовали. Добрались мы, значит, до цели — обычной двустворчатой деревянной двери. Ни надписей на ней, ни других обозначений. Но точно — она. Тишкин приостановился, и со всего размаху впечатал в эту дверь свою правую берцу сорок последнего размера. Дверь разве что не вынесло с петель! Заходит внутрь со словами: „Ну, здравствуй…“. Я за ним. Тут утыкаюсь ему в спину, чувствую — сдает назад. А позади Я. Выглядываю у него из-за спины. Картина: длинный стол-взлетка, за ним сидит штук десять полковников, успеваю заметить парочку генералов, а во главе стола — медленно наливающийся кровью первый заместитель командующего Приволжско-Уральского Военного Округа генерал-лейтенант Мирошниченко. Совещание, видите ли, он тут проводить соизволил. Как впоследствии выяснилось, каморка с нужным прапорщиком находилась этажом ниже, а здесь был кабинет первого зама… Начинаю тоже сдавать назад, уже синхронно с Тишкиным. И тут раздается рев:
