— Вот эта дорога приведет Вас в Гвешем.
Он молчаливо поблагодарил ее и зашагал прочь. Проводив его взглядом, Ламлея свернула с дороги, чтобы набрать хвои, благо в сумке еще оставалось место.
Неделя пронеслась в повседневных хлопотах. Они вдруг навалились на нее, как снежный ком, полностью подчинив себе все ее существование.
А потом на нее обрушились новые, непредвиденные заботы — Ламлея узнала, что одна из ее помощниц собирается замуж. Не будь Серия помощницей жрицы, ее будущей преемницей, она бы обрадовалась, но в будущем году Серию должны были посвятить Ильгрессе, а это исключало брак. Правила надлежит соблюдать, а они гласят: жрицы должны быть незамужними. В идеале — еще и непорочными, "Но кто сейчас блюдет древние традиции?", — вздохнула Ламлея. Она устала журить помощниц за те поцелуи, которые они раздавали возле ограды (хорошо, что у них хватало ума не приводить поклонников в священный сад!), устала напоминать, что служение — это подвиг, что оно должно полностью поглощать всё их существование. Саму ее не в чем было упрекнуть. "Я делю свою любовь на всех без остатка, а не эгоистично дарю ее кому-то одному", — любила повторять Ламлея.
Что ж, придется искать новую помощницу. Не может же она запретить любить? Значит, выбор Серии тогда, четыре года назад, был неверен — она создана для обычной земной жизни, со всеми ее радостями и горестями. Таких, как она, большинство, счастливое беззаботное большинство. Они могут посвятить жизнь себе, а Ламлея с детства посвятила ее Свету. Жалела ли она? Нет, налагаемые на нее ограничения не мешали ей, она никогда о них не задумывалась. Были ли у нее поклонники? Конечно, были, да и как же иначе, она неизменно привлекала взгляды. Красота ее не была исключительной, в ней нельзя было выделить ни одной яркой неповторимой детали, но было в Ламлее что-то, что заставляло ее запомнить, запомнить не лицо, а образ, манеру разговора, выражение глаз, походку.
Поклонники были, но всех она отвергала: сначала ласково, затем жестко и безапелляционно. Они для нее не существовали, они ничего не могли ей дать, так как любовь с самого рождения жила в ее сердце.
Размышляя о Серии, Ламлея шла по оголившемуся саду, ища слишком разросшиеся за год кусты. Она останавливалась, о чем-то шепотом беседовала с ними и обрезала омертвевшие ветви. Юркие пташки вертелись возле ее рук — улыбаясь, Ламлея кормила их зернышками. Птички садились ей на плечи, приносили в клювах яркие бусинки ягод — она благодарила их и принимала скромные подарки.
Зашуршала листва под чьими-то ногами — наверное, одна из помощниц. Увлеченная пернатыми друзьями, Ламлея не сразу обернулась, а, обернувшись, вскрикнула — перед ней стоял тот самый незнакомец, которому пару недель назад она показывала дорогу в горах.
— Что Вы здесь делаете? — Жрица недовольно сдвинула брови. Птички разлетелись, осыпав ее листопадом из ягод рябины. — Здесь запрещено находится посторонним.
— Моему другу нужна помощь. Я искал жрицу, но в храме никого не было…
Ох уж эти девчонки, опять хихикают с кем-то по углам!
— Что за помощь? — Ламлея увлекла его к храму, мельком бросив взгляд на блекнущее небо.
— Он болен. Его бросает то в жар, то в холод, а кожа покрылась струпьями. Мне посоветовали найти жрицу…
— Вы нашли ее, не волнуйтесь. — Она улыбнулась, наблюдая за тем, какой эффект произвели на него ее слова. Но эффект оказался странным. Вначале на его лице отобразилось обычное в таких случаях удивление, но потом оно на миг потемнело. Ламлее стало неловко под его взглядом, напряженно замершем на ее амулете.
— Ну, конечно, жрица! — пробормотал незнакомец.
— Вас это огорчило?
— Нет, почему же, — медленно проговорил он и улыбнулся. — Просто никогда не подумал бы, что жрица Светлой будет в одиночестве бродить по горам. Там ведь так неспокойно, повсюду разбойники, злые маги…
Жрица пожала плечами и, велев ему обождать, прошла к себе за холщовой сумкой, которую неизменно брала к больным.
Когда она вышла, незнакомца не было. На его месте стоял маленький мальчик.
— Здесь был человек… — Ламлея удивленно огляделась по сторонам.
— Он ушел, — ответил мальчик. — Я проведу Вас, я знаю дорогу.
Всю последующую неделю жрица никак не могла отделаться от мыслей о таинственно исчезнувшем незнакомце. Почему он ушел, почему огорчился, узнав о том, что она жрица? Припоминая черты его лица, его манеру разговора, она никак не могла понять, к какому народу он принадлежит. Обычно Ламлея легко определяла, из какого места приехал тот или иной человек, но в этот раз отчего-то не могла.
Уступив своему любопытству, она послала Элвин проведать больного, попросив между делом расспросить его о друге. Больной шёл на поправку (он отравился каким-то редким ядом), но утверждал, что не посылал товарища за жрицей.
— Какого друга? Мне внезапно стало плохо, я попросил племянника сбегать в храм…
Этот рассказ, несколько раз повторенный слово в слово, окончательно разрушил и так не крепкую цепь догадок. Ламлея недоумевала, она пребывала в растерянности. Ведь она видела его, говорила с ним — почему же они все утверждали, что его не было? Не был же он плодом ее галлюцинаций?
Она бы сдалась, убедила себя, что ей все привиделось, если бы не мальчик, тот самый мальчик, который привел ее к больному — он тоже видел этого человека.
Было пасмурно. Ламлея только что вернулась из соседнего селения. Она устала, а в голове вертелся рой вопросов. Там, в селении, был колдун. Или колдунья. Скорее всего, проездом, иначе бы погибли люди. Ее позвали, чтобы снять порчу с детей — они неподвижно сидели перед окнами и, не переставая, икали. Ламлея думала, что они видели колдуна и хотели предупредить о его появлении взрослых, но не успели.
Черная магия, повсюду черная магия, словно клубок шипящих змей!
Задавая корм птицам, она заметила следы — они четко отпечатались на мокрой земле. Кто-то кругами ходил вокруг храма, временами делая шаг за пределы заколдованного круга, а потом затерялся во влажном уснувшем осеннем саду.
Ламлея последовала за цепочкой следов; они привели ее в самый дикий уголок сада, к девственным зарослям сирени. Тут следы таинственным образом обрывались, но не мог же человек взлететь, словно птица! Она в недоумении смотрела на тонкие хрупкие ветки, сквозь которые проступало серое, наполненное влагой небо. Кто же бродит по ее саду?
Постояв немного и стряхнув с куста блестящие капли, жрица пошла обратно. И тут увидела его. Того незнакомца. Он стоял на дорожке и смотрел на нее. Смотрел, не отрывая взгляда.
— Опять Вы? — удивилась Ламлея.
