Я не знала, что думать об этом.
Я находилась в клетке, сжимая шерсть вервольфа, как будто он был непослушным кокер спаниелем, вместо почти восьми футов смертельных мышц и костей, не говоря уже о зубах-бритвах и плохом отношении.
— Успокойся, — мне не пришлось работать над тем, чтобы казаться утомленной. — Пожалуйста, Пепел. Давай же.
Он опустил голову. Я даже не знаю, сколько было времени; мои внутренние часы испортились. Он прислонился ко мне еще сильнее, его плечо опустилось и потерлось выше колен. Меня дернуло вперед, пальцы все еще были запутаны в его шерсти.
— Миледи? — голос Бенжамина. — Дрю, ты там? Ты в порядке?
Пепел зарычал. От этого звука мои кости загремели.
— Перестань, ты, переросший меховой коврик, — я буксировала к нему спиной, ничего ровным счетом не добиваясь: он был гораздо тяжелее, чем я, но он затих. — Так-то лучше. Да, я в порядке.
— Вы должны выйти оттуда, — тени в двери — одна из них, должно быть, принадлежала Бенжамину.
Остальные были, скорее всего, его командой. Дампир, который пристал с задачей «охранять» меня. Замечательно.
Грейвс прислонился к дверному косяку. Его глаза сверкали. Он поднял сигарету к губам, щелкнул зажигалкой и вдохнул.
О, черт возьми! Я вздохнула, стараясь не закатить глаза.
— Воняет, — Бенжамин попался на крючок. — Ты не против?
Грейвс пожал плечами. Двойные завитки дыма свободно скользили из ноздрей. Его серебряная сережка с черепом и скрещенными костями блеснула в полумраке.
— Неа. Я точно не против.
Пепел натолкнулся на меня. Мои ноги онемели. Теперь пришлось пытаться поднять его на кровать и не слушать скулящие звуки, которые он издавал, когда я закрыла дверь и заперла ее, чтобы он не мог сбежать обратно к своему хозяину.
К Сергею. Даже мысли о его имени послали холодную дрожь через меня. Некоторые кошмары, которые у меня были в последнее время — когда я могла спать — подросток с медно-красной кожей и каштановыми волосами, улыбающийся, как нечто нестареющее, а из его черных, черных глаз исходило нечто отвратительное.
Только однажды я видела Сергея. Но этого было достаточно.
Грейвс снова выдохнул сигаретный дым.
— Хотя спасибо, что спросил.
— Вы двое, можете провести свой матч «кто кого» как-нибудь в другой раз? — я все еще держала Пепла. Если бы он спятил, то это не принесло бы много пользы, но когда на нем лежала моя рука, он сохранял спокойствие.
Я не знала, что и думать об этом. Я застряла с меньшей скоростью, и силой, и выносливостью, потому что я еще не прошла «становления». Я, обезоруженная, не была серьезной помехой для расстроенного оборотня — и даже тогда это было довольно рискованным предложением.
Особенно против вервольфа, который за раз убил трех или четырех кровососов.
Но он ни разу не терял самообладания, с тех пор, как я держалась за него. Я все еще не была уверена, была ли я храброй или очень глупой, будучи достаточно близко к нему. И я избегала его прежде, не так ли? Выстрелила в него и танцевала буги-вуги. Сразу после того, как я убила горящую собаку размером с небольшого пони.
Куда делась та девочка, задира Дрю? Прямо сейчас я чувствовала себя немного менее пугающе крутой. И больше, чем немного, запутанной.
— Что он делает, Дрю? — тон Бенжамина был напряженным. Я почти видела его возле двери, наклонившегося вперед, стрижка в стиле эмо-бой спадала на его точеное лицо. Некоторые из дампиров настолько красивы, что на них почти больно смотреть. И было трудно смотреть, не чувствуя себя помятой и грязной в сравнении с ними.
Не то, чтобы я когда-либо нуждалась в помощи, чтобы чувствовать себя помятой и уродливой. Здорово. По крайней мере чума прыщей прошла мимо меня.
Ну кто же знал! Как только твари, которых даже большинство людей не знает, пытаются убить меня, мне приходиться прекратить волноваться о прыщах. Обычно, я бы сказала, хорошо, конечно, до тех пор, пока я не хожу с лицом пиццы.
Но это была не шутка. Это была моя жизнь. И отчасти я бы хотела вернуть прыщи обратно.
— Он прислоняется ко мне и пытается измениться, — слова вылетели изо рта быстрее, чем я подумала. Свободная рука поднялась вверх, касаясь серебряного медальона моей матери. Острые края его гравировки царапали кончики пальцев.
— Он не может измениться, — сказал кто-то другой. — Он Сломленный. Поэтому их так называют.
— Не говори ему это, — язвительно вставил Грейвс. — Я не думаю, что он верит в это.
— Прикидывайся крутым дальше, лупгару, — Бенжамин был не впечатлен. — Дрю, ты должна выйти оттуда. Здесь не безопасно.
Ну, это смешно, но это то место, где я чувствую себя в безопасности. В клетке, со Сломленным оборотнем. Я дважды сглотнула. Отпустила медальон и пробежала свободной рукой по волосам. Я вздрогнула, когда добралась до колтунов.
— Он не причинит мне боль. Он только бросается на стены, когда меня нет рядом.
— Миледи. Пожалуйста, — и в его голосе снова слышалась мольба. В той школе Дилан говорил точно так же.
Никто не видел Дилана с тех пор, как начались боевые действия. И теперь, когда я подумала об этом, не думаю, что мы когда-нибудь увидим его снова.
Вот что происходит, когда носферату нападают. Потерянные вещи, вещи, которые вы не можете вернуть назад. Полный кавардак, который я не могла вернуть обратно, начиная с утра, когда я проснулась и не сказала папе, что видела бабушкину сову.
Сердце кольнуло. Если бы я могла просто игнорировать его и заниматься тем, что было передо мной прямо сейчас, возможно, боль прошла бы.
Да, хороший план, Дрю. Придерживайся его. Возможно это когда-нибудь получиться.
— Я не сдвинусь с места, — упрямство застало меня врасплох, выставило мою челюсть и заставило обе руки сжаться в кулаки. Мех проскользнул сквозь пальцы, как если бы я тянула его волосы, Пепел не подал знак, что заметил это. — Наступает рассвет. Как только солнце взойдет, ему будет лучше.
— Тебе следует... — Бенжамин остановился. Может быть потому, что Грейвс нарисовался и пытался утащить сигареты. Может, потому, что Пепел снова зарычал, и я сама удивилась, коснувшись вершины его узкой головы своей свободной рукой. Осторожно, как будто я принимала на себя издевки мальчика, который мне нравился или что-то вроде того.
— Прекратите, — я глубоко вздохнула. Рычание прекратилось. Я просто ударила оборотня по башке. Боже. — Вы могли бы принести мне одеяло, или еще что-нибудь. Этот пол холодный.
Молчание, затем звук шагов. Кто-то подошел ко мне и дал миленькое одеяльце. Это был Бенжамин, потому что он снова заговорил.
