Элиас вздрогнул, услыхав смех Судьи.
— Поедем, — позвал Фредерик. — В этой дубраве у меня есть Пост.
Он свистнул, и к костру из папоротников выбежал прекрасный крупный гнедой конь в богатой сбруе. Судья легко вскочил в седло, вопросительно глянул на стоявшего без движения Элиаса.
— Ну же.
— А как же мертвые? Разве мы не похороним их?
Фредерик пожал плечами:
— С какой стати мне или вам возиться с трупами?
— Но их съедят дикие звери.
— Пусть, это их право. — Судья вновь усмехнулся.
— Но это не по-людски. Так нельзя.
Тут уж Фредерик просто расхохотался:
— Вы учите Судью, что правильно, а что нет? Вот что я вам скажу, мастер Элиас: пусть эти негодяи хоть местным зверям окажут услугу — покормят их... Едем, или я оставлю вас тут одного.
Элиас послушался, но у него появилось ощущение, что Судья, мягко говоря, отличается от других людей. Может, равнодушием?
Пост — так называлось тайное жилище Судьи. Таких мест много, но о них никто ничего не знает. Пост может быть в какой-нибудь сельской избе, в убогой землянке или в богатом доме, а то и г. дупле огромного векового дуба, как тот, куда прибыли Судья и Элиас. Но все Посты одинаковы в одном: там всегда сухо, тепло, комфортно, есть еда и питье, и все необходимое для нормальной жизни. Жизнь Судьи, почти целиком — в бесконечных разъездах по своему округу. Исполнение обязанностей обвинителя и защитника, прощения и наказания, следствия и суда. Поэтому для него, вечно подвергающего свою жизнь переживаниям и опасностям, важно, где бы он ни был, иметь поблизости место, где можно просто отдохнуть: вымыться, сменить одежду, подкрепить силы хорошей едой. Именно для этого Пост. И у каждого Поста есть Смотритель — проверенный самим Судьей человек. Его обязанность — держать Пост в тайне и в хорошем состоянии, быть всегда готовым принять хозяина. Смотрителя еще можно сравнить с монахом-отшельником: он закрыт от остального мира. Часто Смотрителями становились люди, которых в жизни более ничего не привлекало: люди, по разным причинам потерявшие семью, дом, работу или все это разом...
— Ешьте, пейте, — сказал Фредерик, когда они уселись за небольшой круглый стол. — Марта обработает ваши царапины.
Марта была Смотрителем этого поста. Высокая жгучая брюнетка с пронзительными черными глазами, гибкая и изящная, как кошка, — ей никак не подходила роль прислуги. У Элиаса при первом же взгляде на нее пересохло во рту и где-то внизу живота проснулось то, что, он помнил, проснулось и тогда с горничной матушки на сеновале Осенней усадьбы. Вспомнив об обете, он взял себя в руки. А вот Фредерик, похоже, никак не реагировал на чары своего Смотрителя. Зевая, он предоставил себя ее заботам: Марта сняла с него оружие, оба пояса, браслеты; когда он сел, стянула сапоги и наколенники, принесла серебряный таз теплой воды, чтобы вымыть Судье ноги. Элиас ее не заинтересовал — она то и дело бросала мимолетные и неравнодушные взгляды на Фредерика. Будущему же гвардейцу из внимания девушки достались таз для умывания, кувшин с водой и большое льняное полотенце.
Теперь они приготовились перекусить. Марта принесла двух копченых кур, большую глиняную миску салата из капусты и моркови, оплетенную бутыль вина, пару жареных колбас, зеленого лука, помидор, выложила на стол свежую буханку душистого хлеба. У Элиаса теперь засосало под ложечкой. Эти яства напомнили ему родной дом.
Пока они ели, Марта пристроилась на табурете за юношей, стянула с него куртку и принялась смазывать каждую его царапину каким-то тягучим составом из маленькой глиняной баночки.
Когда голод был побежден, Элиас выказал желание задать пару вопросов. Фредерик знаком отослал Марту и приготовился отвечать.
— Вы знали этого бандита, сэр? — начал юноша.
— Ну да, — кивнул Фредерик, бросая в рот пару орехов. — Каюсь, что знаком со многими людьми, которых вы, да и другие, иначе как преступники не называете. Все они в свое время получают по заслугам от меня или моих людей. Есть непреложная истина — безнаказанность умножает зло. И мы, Судьи, должны не допускать такого умножения.
— Вы всегда убиваете злодеев так же, как Глена и его разбойников?
— Если считаю их опасными, безнадежными и бесполезными. Вот, к примеру, Глен: год назад я поймал его и показал, чем может закончиться развеселая жизнь разбойника. Я держал меч у его горла, и он дал слово, упав на колени, что бросит грабежи, вернется к жене и детям в деревню, будет снова заниматься своим садом. Божился и бил лбом в землю. — Тут Фредерик хмыкнул, то ли надменно, то ли презрительно. — Знаете, Элиас, у него ведь прекрасный сад. Дело, возможно, не такое прибыльное, как грабеж на больших дорогах, но ведь убивать никого не надо... Разве что жуков каких травить... Ну сейчас садом занимается жена Глена, точнее — уже его вдова. Сыновья ей помогают. Они, правда, совсем малыши. — Судья чуть улыбнулся. — Ребята хорошие. Я иногда заявляюсь в гости к тем, кто мне интересен. Был и у них в доме пару недель назад. Мальцы просили вернуть их папу.
Элиас остолбенел.
— Так вы сделали их сиротами?!
— Юноша, — строго сказал Фредерик. — Они стали сиротами уже тогда, когда отец бросил их. Он ведь пошел разбойничать не потому, что понадобились деньги для содержания семьи. Его жена и дети ничего не имели с добычи Глена, они вообще последние года три его не видели. Он просто захотел легкого хлеба, поменьше забот и побольше веселья, вот и все...
— Но, может быть, он рано или поздно вернулся бы в семью. Зачем вы подставились, чтоб он напал на вас?
— Дитя мое, у Глена уже был шанс. Если он глуп или упрям, не могу же я постоянно делать на это скидку. — Судья пожал плечами. — Вот мне и пришлось его спровоцировать, чтобы убить и не волноваться о том, справедливо ли это. Ведь все равно вышло по справедливости. А что, может, вы хотели бы сейчас лежать на речном дне?
Элиас смолк. Как-никак Фредерик спас ему жизнь. Судья зевнул, продемонстрировав безупречные зубы.
— Надеюсь, ваши вопросы закончились, потому что очень хочу спать, — признался он. — Да и вам советую.
Вновь появилась Марта. Она проводила молодых людей в соседнее крохотное помещение — спальню, где, кроме низкой и достаточно широкой кровати, а также пары сундуков, ничего не было. Элиасу досталось место на этих самых сундуках, куда постелили одну из медвежьих шкур, покрывавших постель. Фредерик позволил девушке раздеть себя и просто рухнул на кровать, заснув почти мгновенно. Марта заботливо накрыла его теплым шерстяным пледом, оборотилась к Элиасу, который устраивался под своим покрывалом, намереваясь раздеться.
