Канючить у Сопли получалось профессионально. Вообще-то паренька из параллельного класса звали Вадик Сопелев, но противным прозвищем его наградили с первого класса, причем заслуженно. Сопля считался тупым и трусом и кроме как канючить и ныть не умел ничего. Даже лазить по канату. Машка ужасно его презирала и теперь мучилась моральной проблемой: послать к черту надоевшего троечника или все-таки потребовать у него денег за контрольную и дать списать. С одной стороны, очень хотелось купить новые джинсы. Или ботинки, а то в босоножках не всегда приятно ходить, да и осень когда-нибудь придет. Деньги Сопли этому сильно поспособствовали бы. С другой стороны, дать списать Сопле — уронить свой статус. Это значило бы, что она близко общается с ним, стоящим на довольно низкой ступени школьной иерархии. Машкины недоброжелатели не преминули бы отметить это, и ей опять пришлось бы с кем-нибудь из них драться. Драться Машка умела — пришлось научиться, — но не любила, потому что не всегда выходила победительницей, а драка ради драки как-то ее не привлекала. Она же не актриса из боевика, ей за это деньги не платят.
— Ну, Бурка, не обижайся, — не отставал Сопля. — Я ж не за просто так... Ну дай, Маш, а?
— Давать тебе будет жена в постели! — огрызнулась Машка привычно. — Если она у тебя будет. Ладно, я подумаю...
— Машенька, ну мне ведь сейчас нужно, — снова заныл Сопля.
— Триста. — Машка, захлопнула книгу, развернулась и посмотрела на пацана. Начался деловой разговор, требующий внимательного подхода.
Вадик икнул, хлопнул рыбьими своими глазами и неуверенно предложил:
— Может, сотня? Кырбаев мне всегда за сотню списать давал...
— Вот и обращайся к Кырбаеву! — отрезала Машка. — А у меня времени мало, я пошла.
— Но ведь он в другую школу перешел, — обиженно хлюпнул носом Вадик. — У них небось и задания другие...
— Это мои проблемы? — поинтересовалась у него Машка, сделав скучающее лицо.
Вопросы к контрольной по алгебре она, пользуясь хорошим отношением математички, выцыганила еще неделю назад и давно все перерешала. В школе у Машки был особый статус — ее ставили в пример. Девочка из неблагополучной семьи, она была усидчивой, способной и очень вежливой с учителями. Машка никогда не позволяла себе хамить старшим, прекрасно понимая, что это скажется на оценках. Она хорошо знала, что у многих преподавателей есть связи в вузах, и, сохранив их любовь и уважение, она имеет неплохие шансы устроиться на вечернее в приличный институт. Дневное ей не светило в любом случае: вряд ли кто-то будет содержать ее и мать в то время, пока она будет учиться. На мужиков надеяться нечего. Помогут — Машка спасибо скажет, но рассчитывать на это явная глупость.
Она себе даже работу уже присмотрела — продавщицей дисков и видеокассет в ближайшем супермаркете. Там хорошо платили и брали всех, у кого в паспорте красовалась московская прописка, а образование значения не имело никакого. Это потом, когда Машка получит высшее, она сможет устроиться кем-нибудь посерьезнее, скажем, бухгалтером или юристом, а пока и продавцом неплохо. Да и кино бесплатно можно будет смотреть. Машка любила кино, особенно ужасы, фантастику и мелодрамы, которые заканчивались хорошо, но в кино ходила редко. Всегда находилось что-то более важное, на что нужно было потратить деньги.
— Не твои, — понуро согласился Сопля. — Двести. Больше у меня нету.
— Ладно, давай свои двести, — великодушно согласилась Машка, доставая из рюкзака тетрадь.
Повеселевший троечник быстро сунул ей две помятые сотни и, схватив вожделенную контрольную, умчался домой. Машка посмотрела ему вслед, сунула роман в рюкзак и медленно пошла в сторону вещевого рынка. И все-таки, джинсы или ботинки? Решив, что до осени еще целых полмесяца, а в драных штанах ходить больше не хочется, она остановилась на джинсах. И так записной школьный хулиган и задира Ганнушкин постоянно порывается в «крючки» играть. Игра эта чрезвычайно проста: любым подходящим предметом, можно даже пальцами, цепляешься за край дырки на чужой одежде и тянешь изо всех сил. Всем, кроме владельца этой самой одежды, очень весело. Машке-то почти все равно, а каково тем, у кого блузка ажурная или штаны модные, дырявленные художественно, на фабрике? Значит, решено: джинсы.
И почему все в жизни так несправедливо? Вот, скажем, Сопля... Трус, ленивый, глупый парень, а везет ему гораздо больше, чем умнице Машке. И родители у него оба работают, не пьют, карманные деньги дают, на дачу возят, шмотки покупают и об оценках беспокоятся. Ему эта контрольная и не нужна была бы, да отец обещал за третью четверть без двоек устроить ему каникулы в Англии. А за год без двоек — собаку купят, лабрадора. Машка бы тоже завела себе собаку, гуляла бы с ней, мыла, если бы было можно. Она бы любила ее и разговаривала с ней вечерами, а собака бы смотрела на нее понимающе, не лаяла, не перебивала и только лизала мокрым языком руки. Собаки, они руками хозяев не брезгуют, даже грязными. И рычала бы она грозно на Машкиных обидчиков. Машка хотела, чтобы собака была большая, лохматая и с зубами, внушающими уважение. Но о какой собаке можно мечтать, когда самой иногда жрать нечего? Решительно отогнав эти мысли, Машка свернула в тупичок, где находился черный ход на рынок. Здесь, конечно, воняло гнилыми овощами и постоянно возились бомжи, но Машка считала их существами совершенно безобидными, и так было гораздо короче. Обходя грязные лужи и привычно не обращая внимания на мусор, не помещающийся в зеленых контейнерах, а потому разбросанный по всей коротенькой улочке, она топала вперед, пока не уткнулась в знакомую калиточку.
— И снова — здравствуйте! — ошарашенно пробормотала Машка.
Калитка была закрыта, и на ней висел огромный амбарный замок.
— Разогнали энтих черных, — раздался голос за ее спиной.
Машка мгновенно развернулась, готовая ко всему. Голос ей был незнаком, а с незнакомцами нужно держать ухо востро. Мало ли, может, он на ее деньги претендует! Но старик, неслышно подошедший к ней, выглядел неопасно. Он улыбался — приятно, доброжелательно, — и Машка расслабилась.
— Давно? — спросила она.
— Вчера, — отозвался старик. — Пришли менты и разогнали. Закурить не найдется?
— Не курю.
— И правильно, — согласился старик и пошел себе дальше.
«Не везет, — подумала Машка. — Обидно, досадно, но ладно». Полученные деньги нужно было непременно потратить, так как спрятать их так, чтобы не нашел отчим, Машка не могла. У дяди Миши был необыкновенный нюх на чужие деньги. Сначала он устроил бы девочке скандал, выясняя, откуда деньги взялись, а потом все равно бы забрал их. Он же глава семьи. И пропил бы, разумеется. Кажется, он не представлял, что еще можно делать с шальными, неожиданными деньгами.
