Белова Елена
Сердце феникса. На переломе. Приложение
Понимаю возмущение читателей… Но если честно, я просто побоялась выкладывать второй роман на ТАКОМ финале. Это как удар под дых. И горькая обида. Оттого, что любовь, оказывается, не всесильна…
Не могла я так. Хотела показать читателям, что все БУДЕТ хорошо. Честно.
Итак, вскоре вниманию читателей будет предложен том третий и последний из серии "Сердце феникса".
Эпилог — отрывок оттуда.
Так вот, представьте — город Севастополь, феникс Лина Огнева, которой двадцать два (а не двадцать шесть), которая ведет жизнь рядового члена клана (а не главы). И слышать никогда не слышала ни о каких Повелителях мира. И никто не слышал. Его просто нет.
Зато есть клан… и мать… и ненавистная работа, которая становится непосильной и невыносимой.
И вот однажды она получает очередное задание. По эпилогу понятно какое?
Но убить в этот раз банально не поднялась рука. Лина познакомилась с этим певцом шесть лет назад когда ей было шестнадцать, а ему тринадцать. При драматических обстоятельствах произошла встреча…
Оказывается, паренек ее запомнил и искал, хоть она его и забыла почти. А сейчас встретились. Он — довольно известный певец, она…
И последнее, что могла заподозрить Лиз Огнева, что дочь будет морочить ей голову, врать и даже прикончит заказчика, лишь бы не убивать жертву. Что дочь спасет жертве жизнь…
Что жертва приведет ее дочь домой и представит невестой. Познакомит с родителями и со старшим братом… Вадимом Соловьевым. У брата как раз период тяжелый — кризис отношений со Стражами (они живы-здоровы), но брата он любит…
Вот так начинается эта история. В новом мире, где никогда не было империи, дай-имонов и Отбора — по крайней мере, пока. В котором никто не захватывал Небесный Свод. И который возник не просто так, а стараниями…но не будем забегать вперед? Тут много что переплетено. И Клан Феникс, и Стражи, и демонская Верхушка. И любовь, и борьба. И герои обязательно узнают о себе-прошлых. И вот тут… обязательно будет хэппи-энд! Эпилог перенесен сюда и чуть чуть подрос…
ЭПИЛОГ (читать необязательно)
Фэйт! Фэйт, еще! Еще!! Пожалуйста, Фэйт! — горящие восхищением глаза не отрывались от замершей в поклоне девушки… Броская алая юбка широкой волной легла под ноги, тонкая рука в золоте браслетов раскрыла веер у выреза корсажа, черные волосы скрыли лицо в золотой полумаске…
— Фэйт! Фэйт! Фэйт!
Танцовщица отточенным жестом повела головой, отбрасывая с лица черную волну кудрей и сверкнула улыбкой — жаркой, вызывающей, такой, что растаял даже охранник у дверей… И нарочито медлительным жестом вскинув руку над головой, отколола пунцовый цветок у гребня…
— Фэээээйт! — завопила толпа, когда цветок, на миг коснувшись карминных губ, полетел вниз… в сотни подставленных рук…
— Фэйт? — окликнул менеджер нарядную танцовщицу, спешившую в гримерку готовиться к следующему номеру — пляске с ножами.
— Рамаз? — в голосе девушки, только что зажегшей своим танцем даже налогового инспектора, суровую даму лет сорока, не слышалось даже тени одышки. Словно не она только что отплясывала на сцене ожившим пламенем. Рамаз мимолетно пожалел, что красавицу не удается уговорить танцевать чаще раза в неделю. Какая была бы фишка у клуба… Но и так неплохо. По субботам заведение просто ломится! — Рамаз, если ты опять про выступления по воскресеньям, то я говорила — не могу!
— Нет-нет, просто тебе тут звонили, пока ты была на сцене. Твои родные. Просили перезвонить, когда ты освободишься.
— Что? — Рамаз показалось, что Фэйт не порадовалась известию… Глаза сузились, тонкие пальцы сжались в кулак, и даже голос стал другим — властным и жестким. — Кто именно?
— Твоя мать, Лиз. И еще Анна. Красивый голос, слуш…
— Ччччерт!
— Какие-то проблемы? — осторожно поинтересовался менеджер, — Ты ведь не отменишь выступление?
Девушка дернула плечом.
— Ну уж нет! — алые губы усмехнулись почти зло, — Подождут!
Сердитый скрип двери, брошенная на диван сумка, сверкнувшие гневом темные глаза… Сейчас посетители клуба не узнали бы красавицу-плясунью, ради которой приходили в зал вновь и вновь — темные брови девушки сердито сдвинуты, и черная кожаная безрукавка на шнуровке наводила скорей на мысль о байкерах, а не о танцах… Из походки и жестов исчезла изящная легкость и грация, заменившись на экономную в движениях силу и точность.
— Какого черта, мама? — неласково поприветствовала она сидевшую на ее кресле блондинку.
— Мы тоже рады видеть тебя, Лина, — послышался голос второй женщины, седовласой и стройной, с царственной осанкой тонких плеч.
— Анна, — Лина немного понизила голос, но успокаиваться полностью не пожелала, — Мама, я просила не дергать меня на работе! И в моей квартире!
— Какая работа? — возмутилась блондинка. — Лина, ты похоже, забыла, что ты феникс, и твоя настоящая работа — заказы клана! И то, что мы позволили тебе развлекаться в этом заведении, не значит, что можешь позволять себе любую дурь! Девчонка! Ты абсолютно безответственно…
— Лиз, — мягко перебила Анния, — Девочка расстроена. Спокойней. Мы же сами разрешили.
Мать негодующе тряхнула волосами, но с усилием кивнула и замолкла… Лина в который раз мимолетно удивилась тому, что Анна защищает ее… Что Лиз, такая резкая на язык и обращение, такая несдержанная, смиряется с подобным порядком вещей.
Раньше она ценила это и обожала бабушку за такое вмешательство. Когда в домике гремел очередной скандал, когда Лиз ледяным голосом изрекала очередное «нет», когда Лина закусывала губы, получив очередную пощечину, появлялась Анна. И после разговора наедине Лиз брала себя в руки. И часы тренировок сокращались до семи… и мать соглашалась подумать о школе танцев… и… нет, щенка ни в коем случае! Но птицу можно…
Раньше она любила бабушку за такое вторжение в свое воспитание, со страхом думая, что было бы, если б та не вмешивалась… Раньше она это ценила. Потом поняла, что между резкими требованиями матери и мягкими уговорами Анны не такая большая разница. Они обе решили за нее, кем ей быть. Они обе привязывали ее к клану, к тому, что она едва терпела — к посещениям Подземного мира, грязи и крови. К убийствам во имя поддержания собственной жизни. К данным у родового Пламени клятвам, к стекленеющим глазам очередной жертвы… К зверю в собственном теле.
Я не просила такой жизни! Я не хочу такой быть! И часто ненавижу вас за то, что вы не оставили мне выбора.
Она жила от субботы до субботы, с головой окунаясь в жар танца и гитарный перезвон, и только это пока помогало удержаться на краю… Пока.
