Хелен мысленно прикинула к графу скинхедскую «причесочку», представила серьги в ушах и татуировку кельтского трилистника на щеке. В сочетании с роскошным придворным костюмом вышло забавно.
— А где ваш муж? — длинный Ал прервал ее размышления. — Судя по фамилии, он англичанин?
Женщина фыркнула.
— Нет. Мой первый муж еврей. Виктор Гранат. В 91-м он отрастил пейсы и уехал на историческую родину. Грант — так удобно произносить здесь моим студентам. Впрочем, почти все они китайцы.
Машина уже приближалась к поместью. Путешественники миновали два обвалившихся столба из белого известняка, отмечавшие когда-то въезд в парк. Прошуршав шинами по неметеной гравиевой дорожке, «пежо» покатил к дому. Это был красивый особняк из красного кирпича с остроконечными крышами и башенками, отделанными известняком. Камень давно потемнел, в стенах пролегли глубокие трещины, вросший в землю цоколь пошел плесенью.
Перед фасадом виднелись два заглохших осокой пруда. Посреди одного из них торчал намертво увязший в грязи бульдозер. Это озадачило Хелен и несколько смазало впечатление от замшелых руин.
Длинный Ал заглушил мотор и, бросив: «Приехали» — полез из «пежо». Он даже не помог Хелен открыть дверцу, и гостье пришлось самой дергать заевшую пипку. Помощь пришла из ниоткуда. Кнопка сама собой щелкнула, и дверь отворилась, точно снаружи ее потянуло сжатой струей воздуха.
То же ощущение возникло у Хелен на пороге дома. Ее словно затягивало внутрь сквозь едва распахнутые створки. Остальные не чувствовали этого сквозняка. Ал беседовал с садовником (оказывается, на другой стороне дома имелся небольшой вертоград). Поспешившая на стук медного молотка чопорная седая дама приняла у гостьи сумки. С высоты своего учительского роста она смерила Хелен долгим недовольным взглядом и, поджав губы, заметила:
— В мое время профессора носили шляпы и перчатки.
— Это Эмма, — хмыкнул Ал. — Наша экономка. — Кажется, ей столько лет, сколько дому. Шучу, шучу! Она гораздо моложе. Ее время пришлось на годы Второй Мировой войны.
— Я родилась в 1939 году, — с негодованием отчеканила экономка. — И прошу называть меня миссис О’Фланиган. Вам ясно? — она уставилась на гостью с еще большим неодобрением. — Сэр Тимоти сказал: вы русская?
«Мисс Холодная Война». Доктор Грант отобрала у экономки свои сумки.
— Вы правильно поняли, я из России. А у нищих слуг нет, — не удостоив миссис О’Фланиган больше ни словом, она шагнула в темное чрево дома и услышала у себя над ухом сухой смешок. То, что он не принадлежал Эмме было очевидно, пожилая леди осталась снаружи.
Хелен огляделась по сторонам, ожидая увидеть второго человека. Но просторный холл был пуст. Его освещали лампы с плафонами в виде стеклянных факелов, вделанные в перекрестья лестничных перилл. От этого ступени казались яркой дорогой, парящей среди абсолютного мрака.
Доктор Грант поежилась. Она любила дома потеснее и попроще. А здесь… Елена почувствовала, как холодок пробежал у нее вдоль позвоночника, и уже в следующее мгновение чья-то невидимая рука толкнула ее в плечо. Женщина помимо своей воли сделала шаг вперед.
Миновав первый пролет, она буквально уперлась носом в знаменитый портрет Дорсета кисти Джорджа Говэра, копия с которого хранилась в Эрмитаже (на родине изображение «гнусного предателя», конечно, не выставлялось). Казалось, что хозяин дома собственной персоной взирает на гостью с траченного мышами полотна. Ощущение было не из приятных — вместо музейного экспоната живой человек. Перешагни раму, и ты окажешься в его мире. Впрочем, ничего хорошего этот мир не сулил.
Хелен поправила сумку и поспешила поскорее подняться по лестнице на второй этаж. Голос миссис О’Фланиган догнал ее уже на верхних ступеньках:
— Ваша комната — третья дверь направо, доктор Грант. Там растоплен камин и на кровати разложено свежее белье. Горячая вода для умывания в душевой в конце коридора. Советую поторопиться, иначе бак остынет.
«Я на зоре цивилизации, — поздравила себя Елена. — Хорошо еще, что лампы не керосиновые». Рано радовалось. В комнатах не было электричества, только свечи и газовые рожки. Последние не работали. В надежде на ужин доктор Грант решила спуститься вниз. Но поскольку ниоткуда не раздавалось гостеприимного стука посуды, а экономка, совершенно не обращая на нее внимания, обсуждала с садовником, что подать на завтрак, молодая дама почла за лучшее ретироваться обратно к своей комнате. Уже стоя наверху лестницы, доктор Грант услышала обрывок разговора.
— Закрыть двери? — спросил садовник.
— Нет, — возразила миссис О’Фланиган, — ты же видишь, хозяин еще не вернулся с прогулки.
Минут 10 назад Хелен слышала, как мистер Эшвуд заводил мотор и выкатывал машину на дорожку, чтоб ехать в Лондон. Тогда ее покоробило, что этот нахал даже не попрощался. Выходит он остался в имении? Образ Длинного Ала, чинно совершающего вечерний моцион по дорожкам родового парка, позабавил молодую женщину. Вот что такое кровь! «Все мы современные люди, пока живем в столице, а попади в такую глухомань, поневоле станешь вести жизнь викторианского денди. Тросточка, монокль, чистые носки, отказ от коки…»
С трудом согревшись под тонким одеялом, она уже начала задремывать, когда в дверь постучали. Требовательно. По-хозяйски. Решив, что это экономка, наконец, сжалилась над ней и принесла кружку молока с печеньем, доктор Грант распахнула створки…
За порогом царила абсолютная темнота. Остальной дом спал. Во всяком случае свет был выключен везде. В слабом блеске луны, струившемся из окна в конце коридора, перед Хелен покачивалась высокая фигура. Она сразу узнала Длинного Ала. Наверное, он был совершенно пьян, потому что вел себя странно: ни здравствуйте, ни до свидания.
— Пошел прочь! — возмутилась молодая женщина. — Мое общество к 35 % не прилагается.
Она захлопнула дверь, с раздражением повалилась на кровать и только тут осознала, что у ночного гостя были длинные темные волосы, слегка шевелившиеся на ночном сквозняке. Чтобы успокоить разыгравшееся воображение, Хелен затеплила свечу, вытряхнула из сумки аптечку, накапала себе аж 30 капель валерьяны, залила их водой из графина и выпила залпом.
После чего таинственный незнакомец представился ей в кресле у камина, на потолке, в зеркале и за окном.
— Пейте на ночь виски, — посоветовал он. — Валерьянка в этом доме полагается только котам.
— Хозяин приказал вас хорошо кормить. С голоду снятся кошмары, утром миссис О’Фланиган была сама любезность. Похоже, она получила от кого-то взбучку за нерадушное обращение с гостьей.
