Ну, подумаешь, герой и герой, работа такая, эка невидаль! И что потомственный – тоже. Были же у нас потомственные чекисты и сейчас есть. А полное имя Люты было Лютня, и работа ее заключалась в том, чтобы состоять при барде. Вроде бы все прояснилось, однако мне-таки было не совсем понятно, при чем здесь я.
Конечно, приятно, что такая дамочка, как Лютня состоит вроде бы при мне, только сдавалось все-таки, что на самом деле она больше подходит герою, то есть Косте, а барду полагается, в лучшем случае какая-нибудь простушка из обслуживающего персонала, а на худой конец – просто бутылка вина.
Мы добрались до моего убогого жилища и вошли. Продавленный диван, старенький компьютер и пустые бутылки по углам не произвели на моих гостей никакого впечатления. Вот когда я расчехлил гитару, мне показалось, что в раскосых глазах Люты мелькнуло что-то вроде ревности. Да, гитара была, прямо скажем, ничего себе. Как-то я пожаловался одному приятелю, что у меня нет подходящего инструмента, приятель сказал своему приятелю, тот еще кому-то, в результате через полгода ко мне приехал человек из Белоруссии и привез вот эту гитару. Я отдал за нее последние пятьсот баксов и остался без денег, зато с роскошным инструментом. С обечайками из красного дерева, палисандровым грифом и нежным бархатистым звуком. Ей-богу, поначалу я просто не знал, что с ней делать. Во-первых, выяснилось, что поселить красавицу на шкафу, где хранились прочие инструменты, нельзя, потому что сквозняков она не переносит, простуживается и начинает слегка дребезжать. Пришлось потратиться на специальный кофр, что окончательно расстроило мои финансы. Во-вторых, она явно недолюбливала отечественные струны, а из зарубежных предпочитала легкие «Jazz-S» или «Augustine». Вот, когда все было в порядке, и струны те, и погода подходящая, тогда она изволила звучать. В общем, моя новая пассия не походила ни на свойских туристок, готовых бренчать у костра всю ночь под дождем ли, в снегопад – все равно, лишь бы было душевно, ни на блескучих эстрадных нимфеток, в которые всего-то и надо, что воткнуть штекер, а остальное – дело техники.
Так что мою нынешнюю подругу нельзя было назвать неприхотливой.
Я осторожно достал гитару из кофра, подстроил и, не глядя на гостей, начал играть. Я не играл что-то конкретное, нет, пока что я настраивался сам, я ловил отражения звуков, я ждал, когда зазвучит пространство, даже не пространство, ситуация, в которой я оказался, когда аккорды соткутся в нечто, органично включающее в себя гитару, Люту, героя, меня, наконец. Как-то неожиданно музыка соскользнула в нечто совсем не героическое, скорее немного фривольное, отчетливо проступили свинговые интонации. Батюшки, я даже не ожидал, что моя гитара способна выдать этакое, впрочем, знатная леди и Джуди Мак-Греди…
Вообще я люблю джаз. Тот, который расслабленно развалился в кресле у столика в дешевом баре и, потягивая спиртное, бесстыже разглядывает танцующих девиц. Мне по душе этот вдумчиво-легкомысленный парень с вечно оттопыренными спереди штанами, его невинно-нахальная физиономия может внезапно появиться и на концерте раскрученной певички, голосующей ногами, просунуться сквозь скрипичную осоку симфонического оркестра – вот он я, уже ухожу, пока… Не нравится мне, разве что, авангард. Авангардный джаз, похоже, болен триппером, иначе какого рожна ему тянуть заунывные диссонансы, немилосердно при этом потея. Ох, не медом, не медом сочится его дудка.
Но сейчас я играл нечто странное. И виной тому была Люта. Я так и не понял, когда эта девушка оказалась внутри музыки, но так стало. Теперь музыка наматывалась на нее, словно на веретено, хотя это все-таки была моя музыка.
И я понял, что сейчас я играю дорогу. Дорогу, которая нужна этому чудному потомственному герою Косте. И для того чтобы у меня это получалось, чтобы неосознанное, почти бессмысленное кружение человеческих особей по суживающейся спирали, конец которой, увы, известен, выровнялось и стало чьей-то дорогой, необходимы два странных существа – бард и Люта.
Может быть, мне придется сыграть одну дорогу, так сказать, разовая работа, может быть – несколько. Я бард, но я не состою при герое, так же, как не состою при ученом или художнике. Я просто играю их путь, который без меня они не смогут отыскать. И для этого мне, как оказалось, нужна Люта.
Я вспомнил, что я нужен, и понял, для чего. Скажите, неужели это так мало?
Вот бы вспомнить еще, по какой такой причине я так долго оставался без работы?
Глава 2
Дорога, дорога моя…
Не отворачивайтесь, поглядите-ка,
По улицам мира идут победители,
Шагают Вожди всех времен и народов,
Аристократы и беспородные,
Из мавзолеев, курганов, могил
Восстали – и в вечность вбивают шаги.
Костя, как он сам отрекомендовался, был героем, так сказать, потомственным. То есть папа его был героем, а насчет мамы – я не спрашивал. Как и насчет дедушек и бабушек. Вообще-то это был довольно странный герой, герой-пижон, герой – стиляга, вечно таскавший в кармане своего клетчатого одеяния фляжку драконовой крови и, по его словам, весело шляющийся по мирозданию в поисках подвигов. Подвигом он считал отнюдь не избиение ни в чем неповинных реликтовых рептилий, сиречь драконов, а развязывание ситуаций, которые могли повлиять на судьбу мира, скажем, не в лучшую сторону. Короче говоря, Костя был герой-детектив, герой-дипломат. И работал в некой очень серьезной организации, о которой рассказывать что-либо отказался пока наотрез. Разумеется, и соответствующая лицензия и право на ношение всяческого оружия у него были – от двуручных мечей и карамультуков до последних моделей пулемета «Корд» и противоракетных систем «Горгона». Пользоваться оружием он умел, хотя делал, опять же, по его словам, это крайне неохотно, считая, что работа, выполненная таким образом, может считаться проваленной. По-моему, он немного лукавил. Чего-то, на мой непросвещенный взгляд, в нем не хватало для того, чтобы быть настоящим профессиональным героем, волевым, никогда не сомневающимся и всегда побеждающим, и он, понимая это, изо всех сил старался таковым хотя бы казаться.
На этот раз пуститься в дорогу – с помощью вашего покорного слуги – его заставили странные события, которые начали происходить в некоем человеческом мире, возможно даже, и очень похожем на наш, хотя я в этом и не был не уверен. Неужели там тоже имелась дешевая пивнушка «Сквозняк», город Гржопль и такая необычная страна, как Россия? Да не может этого быть! Хотя, как впоследствии оказалось, очень даже может, хотя называлось все это по-другому, да и прочие отличия имелись, и весьма существенные, но не настолько, чтобы чувствовать там себя совсем чужим. Но об этом потом.
