Наемник запрыгнул на меня стремительно, я даже укусить его не успела. Без всяких сюсюканий и восхищенного пускания слюней, как другие обычно делали. Я скрипнула зубами, но не стала его сбрасывать сразу. Похоже, он и вправду зрит во мне лишь конягу для скачек, да повозок. Это я-то? Самая прекрасная в мире лошадка?? Буду скидывать, выберу канаву погрязнее. Талс пускал слезы счастья и блажил чего-то вроде, прощай родной коник.
— Кстати… Как зовут-то?
— Меня? — не понял Талс. — А-а… лошадь. Йин… то есть Иней. Вон она какая белая.
— Понятно. Ей подходит. — Без особого восхищения сказал он и тронул поводья.
Нехотя уходя, я двинула напарничку хвостом по морде, хотя могла б и пнуть. Но передумала. Все-таки сорок пять золотых это неплохо, да и удар копытом он бы мне вряд ли простил. Обидчивый шибко.
Шпор у наемника не было, хлыста тоже, в общем терпимо, за узду только слишком резко дергал. Обычно меня даже трогать боятся. Шкура у меня светлая, как первый снег. Грива белой шелковой рекой льется. Если б я в человечьем виде, хоть вполовину такая красивая была, все бессмертные ельфы от зависти бы передохли, а сама б я давно замуж за какого-нибудь лорда выскочила. Хотя на фиг лордов и герцогов. Королевой бы уже была!! А может даже и повелительницей мира.
Задумавшись, я не заметила, как мы выехали за ворота. Эй, а гостиница? А по городу проехать мной похвастаться? Странно. Мы, что, на ночь глядя куда-то едем? Жаль, что спросить не могу, а то если лошадь выгнет голову под странным углом и пристально уставится на всадника, шибко подозрительно выйдет.
— Надеюсь, ты настолько быстра, насколько выглядишь. — наемник дернул поводья.
А ну да, я чуть не хлопнула себя копытом по лбу, он же вроде говорил, что спешит, кто ж знал, что настолько. Вот вечно мне везет… и дорогу выбрал беспокойную. К Хаанну. То разбойнички тут, то нежить вылазит. Проклят город Хаанн. То есть не сам он, а руины в его окрестностях, да и в лесу давно порядка нет, вот все нехорошее туда и тянется.
Он заставил меня бежать рысью, хорошо хоть весит не так, как все эти рыцари, да и вещичек у него мало. Что тоже странно. Один заплечный мешок с деньжищами и меч.
Я бежала легко, почти не касаясь земли, светлой тенью вспарывая туманную, серую хмарь, что заволокла дорогу под вечер. Было сыро и мерзло, и хорошо мечталось о теплом доме и мягкой пуховой перинке. Эх, кабы она у меня еще была… а то чего б еще ради я тут, как ломовая лошадь, зарабатывала, особливо в такую пору. Осень все дальше забиралась в наши края, прогоняла птиц и приносила холодные ночи. Ветер срывал листья и гнал желтую поземку мне под ноги. Если не приглядываться, похоже на быструю беспокойную воду, вязкую, грязноватую с черными подпалинами проглядывающей в желтых пятнах земли. Я перескакивала ее шибко аккуратно, будто боясь утонуть. Давненько я так не бегала, тупорылый наемник, чтоб его. Щас я бы, наверное, даже согласилась на стойло.
Остановились мы на ночлег только глубокой ночью. Ему еще повезло, что я в темноте нехило вижу, а то свернул бы уже свою наемничью шею на колдобинах на дороге. Пока он меня выводил по кругу, чтобы я отдышалась, я раздумывала сматываться ли мне щас или подождать до завтра и отвезти его подальше. Все-таки столько золотых, он наверняка вернется, чтоб Талсу голову открутить, и нужно время, чтобы успеть замести следы.
— Хорошая лошадь. Быстрая лошадь. Завтра будь такой же. — Он небрежно похлопал меня по морде. И все. Ушел собирать хворост для костра. Я даже голову ему вслед вывернула, ожидая, что он хоть чего-то еще скажет. Ни фига. Слепой он что ли? Да нет, об деревья вроде не стукается. Это ж чем должно так нехило приложить, чтоб он красоту такую не видел. Да такого коня во всех царствах не сыскать! Обычно мне столько восхищенных слов говорили, даже стихи один сын лорда читал, я его потом дольше всех везла, скидывать пожалела.
Наемник вернулся, развел огонь, посыпав сверху каким-то порошком из мешочка. Знаю я такие штуковины, немного отсыпаешь, и даже земля гореть будет, но дорогие они шибко. Угу, на шмотках что ли насберегал? Но это с рождения нужно в одном и том же ходить, чтоб и на зажигательный порошок, и на меня накопить. Некоторое время смотрел в костер, и пламя освещало его худое, не особо привлекательное лицо с усталыми глазами. Проблемы явно какие-то у мужика, и я ему их добавлю. Но сам виноват. Купил бы обычную клячу и ехал бы спокойно. Он же в отличие от остальных наверняка не за красотой и породистостью гнался. Спешит просто куда-то.
А мне-то чего. Я ему что, лошадь?
Еще немного посмотрев в огонь, завалился спать. Я пораздумывала сворачиваться ли мне клубочком или дремать стоя. Потом решила потерпеть одну ночь, завтра еще верст десять проедем, и избавлюсь от него, тогда спать буду, как захочу. Эх, тяжела судьбинушка оборотней.
Разбудил меня умопомрачительный запах. Наемник, пока я дрыхла, успел где-то словить куропатку и теперь ее готовил. Жаль, эта птица такая идиотски малая. И жаль, что люди верят, что лошади мясо не едят. А откудова это знают? Не проверяли же.
Было еще раннее утро, солнце только вылезло из-за деревьев. Мягкий, разбавленный, как кисель, рассвет окутывал полянку. На траве даже иней был, и я поняла, что зима совсем близко и если успеем, еще кого-нибудь с Талсом надурим. А потом уже будут приморозки. Наметет сугробы, будут вязнуть и мерзнуть копыта, наст сдирать ноги в кровь, и я вполне могу не успеть убежать. Холода я вообще-то ненавижу, несмотря на то, что я цвета снега.
Наемник, когда заметил, что я проснулась, как-то странно на меня посмотрел и хмыкнул, но продолжил готовить. — Тот парень прав. Странная порода. — услышала я.
Я подняла морду и чуть опять не хлопнула себя копытом по лбу. Наверное, я вчера устала очень, а то с чего бы мне пластом на земле валяться. Засыпала, вроде стоя. Другой бы на его месте уже кругами вокруг меня бегал, да вопил чего-нибудь. Ведь только лошадь купил, столько золотых отдал, а она уже копыта почти отбросила. Либо ему плевать на деньги, либо после птички он решил сожрать меня следующей.
Я легко и грациозно поднялась, с наслаждением отряхнулась так, что брызги грязи в стороны полетели. Наемник успел прикрыть куропатку рукавом куртки. То ли ждал от меня подлянки, то ли ловкий шибко. Зато, его самого неплохо забрызгало. Тем же рукавом вытер лицо, не очищая, а скорее размазывая по нему грязь. Глянул на меня, глаза на запачканном лице показались нежданно светлыми. Прозрачными, как вода в проруби, и такими же холодными. Вот, вот ожидаешь, что пар над ним подниматься начнет, как ранним утром в морозец, когда с ведром к запруде тащишься. Я настороженно дернула ухом.
