— Что ж,— раскатистым басом проговорил военачальник Сдемак, поднимая золотой кубок,— это была великая битва и великий триумф. Никогда еще победа не доставалась нам с такой легкостью. Итак, за тебя, правитель Хашид! За твой талант стратега и тактика! За наш успех! — И он осушил кубок. Сдемак был невысоким, но ладно скроенным бородачом в парадной форме и при коротком церемониальном мече, лезвие которого расширялось к острию.
— Присоединяюсь! — горделиво добавил туранский шах и последовал примеру Сдемака. Полный, лысеющий, страдающий одышкой и подагрой туранец, хоть и был равен Хашиду по положению, однако внешне нисколько не походил на мускулистого, но жилистого, высокого правителя Вагарана.— Ты блестяще справился со всеми трудностями и в очередной раз доказал, что королева Ясмела не случайно доверила тебе почетный пост правителя Вагарана… Однако, мой венценосный господин, ответь мне: кто этот дикарь, которого мы наблюдаем вот уже третий час и который за это время ни разу не пошевелился?
— О, мой дорогой гость! — всплеснул руками Хашид, и складки его алой мантии всколыхнулись за спиной.— Перед нами — самый удивительный и самый дорогой трофей, что достался мне в этой битве! Наемник, воевавший на стороне шемитов, сражавшийся как лев, в одиночку убивший больше моих солдат, нежели все воины Баруха, вместе взятые… Кабы не помощь моего верного мага, он добрался бы и до меня, и тогда не сидеть бы мне с вами за этим столом!.. Не так ли, милейший Сдемак? Даже ты не сумел защитить меня от него!
Сдемак мрачно промолчал и потер недавно зарубцевавшийся шрам от удара кинжалом. Тогда Хашид повернулся к четвертому участнику пиршества — колдуну Ай-Береку, который все это время хранил молчание, ел и пил очень мало, кутаясь в просторный черный плащ с откинутым капюшоном и вышитыми на нем серебряной нитью магическими рунами.
— А ты, Ай-Берек, что скажешь? Убил бы меня этот дикарь, если б не твоя помощь?
На лице волшебника, морщинистом, как у столетнего старца, блеснули ярко-зеленые глаза,— сияющие, как У пятнадцатилетнего подростка. Ай-Берек тоже ничего не ответил. Лишь шевельнулись его тонкие, длинные, ниточками свисающие на подбородок усы.
Шах Джумаль непонимающе пожал плечами и налил себе еще вина. Хмелел он быстро.
— Возможно, ты и прав, благородный владыка. Но неподвижность и бессмысленность взгляда твоего… э– э… трофея говорят о его непроходимой тупости. Которая, впрочем, свойственна всем дикарям… даже если они умеют драться, как львы.
Хашид захохотал.
— Достопочтенный гость, за первые же две седмицы плена этот человек четырежды пытался сбежать из моей подземной тюрьмы и дважды почти добрался до поверхности, голыми руками придушив пятерых стражников. Не сомневаюсь, он сумел бы выбраться на свободу, даже не зная плана лабиринта, но — голод и измождение пока еще никому не помогли… Нет, уважаемый Джумаль, поверь, до сих пор мне не доводилось встречать более сильного, более хитрого и жизнелюбивого врага!
Осушив очередной кубок, шах ухмыльнулся.
— А по нему, мой любезный хозяин, и не скажешь, что он голоден и изможден. Неужели в твоей тюрьме столь трогательно заботятся об узниках? Я бы, пожалуй, не отказался провести в ней некоторое время — глядишь, и у меня появятся такие мускулы…
— Если ты только пожелаешь, мой могущественный гость, я с радостью предоставлю тебе самое темное и сырое подземелье во всем лабиринте. Но не думаю, что тамошний отдых пойдет тебе на пользу. Поскольку лишь для этого дикаря я, с недавних пор, приказал готовить блюда из моей особой кухни — дабы он не загнулся окончательно, подобно многим другим постояльцам моей подземной гостиницы, но смог сберечь силу и ловкость.
— И ты полагаешь, сиятельный властелин,— недоуменно поинтересовался Джумаль,— что на таком усиленном питании он не постарается вновь бежать — и на сей раз, быть может, успешно?
Хашид вытер жирные пальцы и губы куском белой материи и снисходительно улыбнулся.
— Милостивый гость, еще никому не удавалось вырваться из оков заклинания Желтого Паука, которое по моей просьбе наложил на него все тот же уважаемый Ай-Берек. Как ты можешь видеть, дикарь постоянно пребывает в неподвижности и оцепенении; тело и мозг его спят — и будут спать до тех пор, пока не наступит урочное время. Его с нами нет… а где витают его мысли, ведомо одной лишь богине Иштар. Единственное, на что он нынче способен, это жрать, пить и испражняться. Так что не беспокойся насчет этого дикаря, досточтимый гость. Сейчас он не опаснее слепого щенка, хотя и выглядит как лев.
Шах сыто рыгнул, откинулся на спинку высокого кресла и, прищурившись, оглядел исполинскую бронзовокожую фигуру. Потом хмыкнул, налил золотой кубок до краев, поднял его над столом и нетрезвым голосом позвал:
— Эй ты, дикарь! Слышишь меня? Я хочу, чтоб ты выпил за здравие и победу моего друга, блистательного Хашид а! И тем самым отблагодарил его за то, что он милостиво оставил тебе твою жалкую жизнь — вместо того, чтобы кинуть тебя на съедение тиграм!.. Эй, кто там есть,— обернулся он к застывшим за их спинами слугам и наугад ткнул в одного из них пальцем,— вот ты. Да-да, ты! Отнеси-ка нашему приятелю этот глоток вина. Твой хозяин Хашид угощает!
— Не стоит этого делать, мой высокородный гость,— мягко заметил Хашид.
— Это почему же, мой славный владыка? — пьяно поинтересовался Джумаль.— Ты же сказал, будто он ничего не соображает, а может только есть и пить. Вот пусть и выпьет за твое здро… здоровье! — Тон его стал угрожающим: — Или ты против моего тоста?
— Отчего же…— пожал плечами в ответ Хашид и едва заметно кивнул слуге.
Помявшись, тот несмело приблизился и принял кубок из нетвердой руки шаха.
— Давай-давай, пошевеливайся! — поторопил слугу Джумаль.— У нашего дружка наверняка в глотке пересохло.
Слуга медленно двинулся к пленнику и, не дойдя до него двух шагов, протянул кубок. Руки его дрожали. Стражники, державшие узника на привязи, натянули цепи еще сильнее и замерли, готовые при любом неосторожном движении их подопечного повалить того на пол, Охрана у дверей взяла пики на изготовку. Военачальник Сдемак нахмурился, ладонь его легла на рукоять церемониального меча. Маг Ай-Берек, сцепив пальцы на животе, заинтересованно наблюдал за сценой.
Поначалу ничего не происходило; громадная фигура оставалась неподвижной. В тишине отчетливо было слышно, как испуганно сглотнул слуга.
Потом взгляд великана плавно опустился к протягиваемому подношению, и на лице пленного заиграл отблеск золота. Глаза постепенно сфокусировались на кубке и несколько мгновений тупо его разглядывали. Затем медленно, рывками поднялись руки, обхватили кубок. Узник поднял чашу с вином к лицу, а за это время слуга, решив, что приказ, без сомнения, выполнен, поспешно вернулся на свое безопасное место. А взор гиганта оторвался от вина и уперся в откровенно веселящегося туранского шаха.
