— А любовник у тебя есть?
— Нет, — ответила я, несколько растерявшись.
— Ну чего ж ты так?
— А что?
— Что так плохо?
— А что плохого?
Паола улыбнулась, явно наслаждаясь моим замешательством.
— А тебе кто-то нравится?
— Нет, — буркнула я, начиная понимать, что надо мной издеваются.
— Признайся. Ведь наверняка нравится.
— Да никто мне не нравится.
— Ты что, не хочешь отвечать на вопросы?
— Почему же? Ничего не имею против вопросов, если они умные.
— Ясно. Она нас всех считает дурами, — громко объявила Паола, обращаясь к остальным девушкам.
Ей доставляло откровенное удовольствие меня изводить нескромными вопросами, провокационными замечаниями, а я не умела дать ей отпор, достойные ответы приходили в голову уже после того, как она уходила. Её подружки быстро присоединились к ней, и вместе они доходили уже до откровенного хулиганства. То дёргали меня за волосы, становясь рядом во время репетиций и отлично зная, что я не начну ответную потасовку, то толкали на меня чем-то не угодившую им девушку, словно прикосновение ко мне могло её запачкать, то садились рядом в столовой, а потом демонстративно морщили носы и отодвигали свой стул подальше, как будто от меня плохо пахло. Единственный способ защиты, который я смогла выработать — это по возможности не замечать их, но спасал он далеко не всегда.
Настроение, слегка исправившееся с утра, снова испортилось. Я присела на небольшую лавочку за кулисами, ожидая, пока на сцене кончится уборка, и мы приступим к репетиции. Мимо проходили люди, а потом кто-то бесцеремонно плюхнулся на скамейку рядом со мной. Подняв глаза, я увидела Энрике Корбуччи, ведущего солиста, танцевавшего в ставящейся «Рождественской сказке» Принца.
— Сидим? — спросил он, наклонившись вперёд и опершись локтями о колени.
Вопрос показался мне риторическим, и я в ответ лишь неопределённо пожала плечами. Энрике повернулся ко мне:
— Вы почему такая кислая? Что-то случилось?
— Ничего, — ответила я. Терпеть не могу, когда ко мне лезут с участливыми расспросами. Но Корбуччи, видимо, пришла охота поговорить.
— Не берите в голову. Всё пройдёт, всё перемелется. Вас как зовут?
— Анжела… Анжела Баррозо, — неохотно сказала я, недоумевая, с чего бы это знаменитому танцовщику расспрашивать неприметную девчонку из кордебалета.
— Давно в театре?
— С весны.
— Да вы совсем новенькая! Ещё не привыкли, небось? Мне вот понадобилось около года, чтобы привыкнуть. Ничего, теперь танцую помаленьку. Кстати, это мой второй Принц, в «Сказке», я имею в виду. Я уже танцевал его в Раворской Опере. Моя первая главная партия, а начинал я тоже в кордебалете, с одиннадцатой мыши. Так понемногу и дотанцевался до Принца, — Энрике улыбнулся и подмигнул мне. — Держите хвост морковкой, сеньорита, всё образуется.
Он поднялся и пошёл к сцене. Я проводила его взглядом. Вряд ли Корбуччи сам предполагал, насколько меня подбодрили его слова. Говорят, что если ты попал в водоворот, есть шансы выплыть из него, если позволить утащить себя на самое дно и оттолкнуться от него ногами. Таким дном стал для меня вчерашний вечер, а теперь я начала подниматься к свету и воздуху.
А с чего я собственно взяла, что я такая бедная и несчастная? Потому что начинаю с самого низа? Но ведь все так начинают. Все выпускники балетных училищ сначала попадают в кордебалет и так, шаг за шагом, проходят все ступеньки, насколько труда и таланта хватит. Не боги горшки обжигают, слава и почести ни на кого с неба не валятся. Если я забьюсь в угол и буду там дуться на весь белый свет, то и впрямь просижу в этом углу всю оставшуюся жизнь. А если я хочу чего-то добиться, то надо работать. И начинать прямо сейчас!
— На сцену! Все на сцену! — донёсся до меня голос Соланоса.
На сцену, так на сцену. Сегодня солисты репетировали вместе с кордебалетом, поэтому с нами сегодня был не только Корбуччи, но и Марсела Мачадо, прима-балерина, танцевавшая Софию, и ещё несколько солистов.
— Начинаем с менуэта, — объявил Соланос. — Выстраиваемся… Подальше, тут будут танцевать дети. Начали!
Концертмейстер заиграл на рояле вступление, я подала руку своему партнёру в танце. Раз уж решила начать новую жизнь, то пора менять своё отношение к происходящему. Вспомнилось училище, когда я танцевала в наших концертах или даже в больших спектаклях, там, где есть выходы для учеников, и меня все хором уговаривали при этом улыбаться. Растягивать губы, когда тебе вовсе не весело, всегда казалось мне глупым, но сейчас я, вспомнив советы преподавателей и соучениц, улыбнулась танцевавшему со мной Хорхе.
— Что с вами случилось? — удивился он. — Чего это вы такая весёлая?
* * *
Решив, что ежедневных экзерсисов[6], недостаточно, я начала заниматься дополнительно. Говоря по чести, всё это надо было бы начать делать раньше, ещё в процессе учёбы, но, как говорится, пока жареный петух в темя не клюнет… Простые упражнения можно было делать и в комнате пансиона, но мне хотелось, раз уж я взялась танцевать всерьёз, попробовать и что-то посложнее. Почему бы не потанцевать для себя ведущие партии? Конечно, партнёра для них мне взять неоткуда, но то, что можно станцевать в одиночестве, я вполне осилю… Ну, по крайней мере, попробую. В конце концов, я делаю это для души. Мои честолюбивые мечты пока не шли дальше того, чтобы выбиться в корифейки, разучить же сольные партии я решила ради собственного удовольствия, и чтобы немного помечтать о несбыточном. Однако для этого требовалось соответствующее помещение, и я, преодолевая свою робость, стала в свободное время просить у администратора ключи от пустующих классов и репетиционных залов, а иногда, грешным делом, и утаскивать не спросясь. Из-за моей застенчивости мне было легче взять тайком, чем попросить.
Сначала я решила протанцевать для себя все женские партии из «Рождественской сказки», но долго не утерпела и вскоре уже пыталась изобразить и «Зачарованный лес», и «Источник слёз», и «Сеньора Мигеля». К тому же я повадилась в те вечера, когда была не занята на сцене, ходить смотреть, как танцуют другие. Натыкаясь на меня за кулисами, знакомые постоянно спрашивали, не танцую ли я сегодня, и, узнав, что нет, удивлялись, что же я тогда здесь делаю.
Однажды вечером я так увлеклась своим танцем, что забыла о времени. Взглянув в один прекрасный момент на часы, я увидела, что уже половина одиннадцатого, хотя я договорилась принести ключ до десяти. Я спешно кинулась переодеваться и уже через десять минут сбежала вниз, к администраторскому столу.
