Аврелиан успокаивающе похлопал сержанта по плечу. Затем, нагнувшись, осведомился у лежачего:
— Нашел палача?
— Так… точно, ваше… ик… преосвященство.
— Не святотатствуй, — строго сказал Аврелиан. — Где он?
Сморщившись, Тонел уселся на землю.
— В канаве… етить его разэтак.
— Значит, в пивной ему все-таки налили… — отвращением произнес монах.
— А то!.. Умный человек всегда место найдет.
Монах беспомощно посмотрел на Хрольва.
— И что же теперь делать?
Хрольв сплюнул и ничего не сказал.
Скрипнула дверь. Во двор, в сопровождении слуги и посыльного, вышел сам Марк ан Керонт. Слуга побежал за лошадьми — господин фогт собирался домой. Хозяйским взором оглядев напоследок тюремный двор и узрев тощую фигурку у стены, Марк ан Керонт нахмурился и поманил к себе Хрольва и Аврелиана.
— Почему до сих пор не казнили? — спросил он с неудовольствием.
Хрольв огорченно развел руками.
— Палач того…
— Что «того»?
— Ну того… Пьян, значит.
— И что?
— Так может быть… обратно ее в яму? До завтрашнего дня?
— Ну уж нет, — отрезал фогт. — Справьтесь как-нибудь сами.
Хрольв поскреб бороду. Марк ан Керонт обратился к Аврелиану:
— Она уже исповедалась?
— Ммм… В общем, да, хотя…
— Великолепно. — Ан Керонт натянул перчатки. — Отдаю эту троицу в ваше распоряжение, Аврелиан. Потрудитесь проследить за тем, чтобы они не разбежались по кабакам до того, как выполнят свои обязанности. Тело пусть закопают на старом кладбище.
Аврелиан уныло кивнул. Подозрение в том, что на него сваливают чужую работу, переросло в уверенность.
Старое языческое кладбище, расположенное за чертой города, существовало еще до того, как в этих краях утвердился культ Единого. Долгое время оно не использовалось, постепенно обрастая разнообразными зловещими легендами. Сравнительно недавно, по приказанию одного из предшественников нынешнего Эллиунского епископа, стены старого храма были обрушены, а само место превращено в свалку. Сейчас туда свозили тела преступников, которые по каким-либо причинам не могли быть захоронены на освященной земле.
Слуга подвел лошадей. Марк ан Керонт и его личный посыльный взлетели в седла и направились к воротам. Слуга припустил следом.
Аврелиан повернулся к своим «подчиненным». Никакого внимания солдаты на него не обращали. Дигл повторно извлек кости, спрятанные при появлении фогта, а Тонел, потирая ушибленные места, уже усаживался на землю рядом с ним.
Впрочем, партию пришлось отложить — грозный рык сержанта, казалось, был способен поднять из могилы даже мертвого. Ворча «нам за это не платят», солдаты встали на ноги и вместе с сержантом подошли к гильотине. Последовало оживленное обсуждение.
— Нужна веревка…
— Держать ведьму как будем?..
— Я ентому палачу завтра всю его поганую харю разукрашу…
— Нужна веревка, — настойчиво гнул Дигл. Следующие полчаса прошли в поисках веревки. Потихоньку темнело. Когда веревка нашлась и «инструмент» был приведен в рабочее положение, попытались подтащить к гильотине Эльгу. Близость смерти вывела ее из апатии. Эльга кричала, царапалась, кусалась и умоляла о пощаде. Стражники ругались, проклинали все на свете и наконец после долгих усилий поставили жертву в нужное положение. Поскольку единственная обнаруженная веревка уже была употреблена в дело и связать Эльгу было нечем, Тонелу пришлось держать ведьму сзади за руки, Диглу — с другой стороны за волосы, в то время как Хрольв методично пилил веревку. «Дилетанты», — сказал бы городской палач Эллиуна, если бы только мог наблюдать эту уморительную картину. Но наблюдать он ее не мог, ибо по-прежнему валялся в канаве.
Хрольв перепилил веревку. Аврелиан на мгновение зажмурил глаза. Но ничего не произошло. Тяжелое лезвие дрогнуло, опустилось вниз на полдюйма и остановилось.
Монах тихо выругался, после чего поспешно прикрыл рукой рот. Дигл неторопливо обошел гильотину.
— Заржавела, видать, — задумчиво констатировал он. Хрольв сплюнул.
Пользуясь общим замешательством, Эльга подалась назад и убрала шею из-под лезвия.
— Придется самим, — недовольно буркнул сержант. Девушка закрыла глаза.
— Кинем кости? — предложил Дигл. — У кого меньше, тому и рубить.
— Заткнись. — Хрольв подумал, поскреб бороду и изрек: — Сначала на кладбище ее отведем.
— Но зачем? — подал голос монах. Сержант с неприязнью поглядел на него, однако Аврелиан не отступал. — Неужели нельзя все сделать здесь?
— А как через город потащим? Не на руках же. Телеги-то нет.
Аврелиан, поглазев по сторонам, был вынужден согласиться с этим доводом. Собственно, телега была — не было лошадей. Эльгу поставили на ноги и подтолкнули к воротам.
Хрольв ткнул в спину кулаком.
— Смотри, шлюха: бежать вздумаешь — хуже будет.
«Бежать?..» — подумала Эльга. — «А почему бы и нет?..»
— Етить вашу разэтак, — сказал Тонел, когда они уже вышли на улицу. — Лопату забыли.
Спрячь меня, лес, помоги, а я тебе
Вечную душу продам.
Лучше тебе я ее отдам, чем тем, кто идет
По моим по следам.
Купи мою правду, море-океан.
Она мне уже не нужна.
Может быть, может быть, за твоей волной
Меня не найдут никогда.
Поздно бежать — вот они над головой
Тыкают пальцами.
Что же вы ждете, ведь я еще живой!
Но только смеются они.
Что вы смеетесь? Хотели — убейте же!
Но слышу, они говорят:
Ты нам не нужен, тебя уже и нет,
Зачем нам тебя убивать?
«Агата Кристи»
Негромко посвистывая, Уилар Бергон спустился по лестнице, расплатился за постой и вышел во двор. Трактирный конюх подвел лошадей — вычищенных и накормленных. Получив монету, конюх поклонился:
— Благослови вас Господь, ваша милость.
Поводья заводной лошади Бергон привязал к седлу Вороны, похлопал кобылу по шее и утвердился в седле. Можно было отправляться.
Уилар Бергон — человек неопределенного возраста, ему можно дать и тридцать, и сорок, и пятьдесят лет. На лице много морщин, но двигается он легче иного юнца. Одежда — однотонно черная, кожа и шелк. Длинный тяжелый плащ. Оружия нет, если не считать кинжала на поясе и короткого посоха, аккуратно притороченного к седлу. Скрытые перчатками из тонкой кожи, его длинные сильные пальцы могли бы заставить предположить, что перед нами — профессиональный игрок, вор или музыкант.
