— И после той каверзы, что ты нам устроил, ты полагаешь, что я должен один пройти этот путь? — едко спросил он у Лембистора.
— Мне трудно объяснить, — ответил тот совершенно серьёзно, — У меня нет нужных доводов, а просить просто поверить мне на слово смешно. Но всё же, поверь, мне не стоит идти с тобой в этот путь.
— Отличный довод, — жёстко усмехнулся Лён, — Возможно, тебе и в самом деле противопоказано находиться близко от меня. Но, если честно, я и сам не в восторге от перспективы снова иметь тебя попутчиком.
— Во-во, и я то же ощущаю, — подхватил Лембистор, — Засим позвольте откланяться. Я своё обязательство выполнил и теперь свободен, как сокол.
— Я бы не сказал, — со сдержанным гневом Лён. — Я полагаю, о главном ты всё же умолчал, или я тебя не знаю. Наверно, я должен по твоей задумке рыскать по этой заколдованной местности подобно лису и искать то тайное убежище, где спрятан Кристалл с телом Пафа. А то, что спрятан, я не сомневаюсь, иначе его уже кто-нибудь нашёл бы.
— Не я его туда запрятал, — быстро ответил демон, зыркнув глазками по сторонам, как будто ждал врага.
— Однако ты втянул Лёна в Жребий с условием отдать ему Кристалл, когда он выполнит твоё пожелание, — возразила Брунгильда. — Если ты думаешь отделаться таким неопределённым указанием, то можешь считать, что условия ты не выполнил. Тогда мы вправе взывать к Жребию о расторжении сделки. Догадываешься, что будет результатом?
— Давай точный ориентир, Лембистор, — снова заговорил Лён, — И, если ты соврёшь или задумаешь подвох, то вспомни свои слова: со Жребием шутки плохи. Но я не буду впустую угрожать тебе, я просто прибегну к силе Перстня, и повезу тебя с собой в каком-нибудь мелком пузырьке.
— Хорошо, — с готовностью ответил демон, — Есть точная примета. Кристалл хранится в глубине горы, а сама гора стоит поблизости от города с названием Дерн-Хорасад. Если ты и после этих указаний не найдёшь Кристалл, то грош тебе цена, волшебник.
С этими словами он легко вскочил с места и схватил свою котомку.
— Чтоб тебе в болоте утонуть, — напутствовала его валькирия, глядя, как он направился к своему ослу, посвистывая и обмахиваясь шляпой.
— Да ни за что! — нахально отозвался демон, запрыгивая на свою животину и оглаживая её по заду хворостиной.
— Послушай, Гранитэль, — подавленно обратился к Перстню Лён. — Так ты с самого начала знала, где искать Пафа?
— В чём ты меня упрекаешь? — с укоризной ответила принцесса, — Неужели я не сказала бы тебе, если бы знала? Ведь мне известно только, где находится кристалл с телом Алариха, но я понятия не имела, какие последствия принесло это погружение в воспоминание. Лембистор обманул не только тебя, но и меня.
— Если есть хоть малейшая возможность спасти его, я должен это сделать, — угрюмо отозвался Лён.
— Дело в том, что и это ещё не всё, — призналась Гранитэль.
— Что ещё?! — поразились волшебники.
— Видите ли, между гибелью того мира, где жил ранее Гедрикс, и появлением его на Селембрис прошло немало времени. Он странствовал по мирам, всё более овладевая магической властью, и перемещая с собой Кристалл, потому что его скорбь по другу была неутешной. Так было, пока однажды он не определил место для вечного захоронения Алариха. И он поставил вокруг этого места магическую защиту с тем, чтобы не позволить мне добраться до Кристалла.
— Почему именно тебе?! — изумился Лён.
— Разве ты не помнишь, зачем Гедрикс отправился на остров Рауфнерен? Чтобы добыть Живой Кристалл, который один лишь может оживлять умерших.
— Вот как? — вмешалась Брунгильда, — Неужели возможно оживлять умерших?! Они возвращаются в прежнем виде, не в виде тени и ли призрака?!
— Они возвращаются в полном естестве, со всей памятью, — объяснила Гранитэль, — Это может лишь одушевлённый Живой Кристалл.
— То есть ты?! — вскричал взволнованно Лён.
— То есть я. Поэтому Гедрикс и не позволил мне приблизиться к Красному Кристаллу.
— Но почему?!!
— Потому что тогда бы он потерял меня, был бы вынужден уступить меня Алариху, моему жениху.
— Весьма эгоистичный мотив, — заметила валькирия.
— Увы, — вздохнула Гранитэль, — Он всё же человек.
— Тогда, оживив Пафа, ты оживишь и Алариха? — догадался Лён.
— Нет, — ответила принцесса, — Только один. Я подниму Пафа, Аларих же никогда не обретёт прежней жизни.
«Кого же ты всё-таки любила, Гранитэль?» — подумал Лён, не находя никакого объяснения ни поступкам, ни мотивам принцессы, заточенной в эльфийский камень.
* * *
С того дня, как Лён навсегда оставил свой прежний мир и ушёл в Селембрис, минуло больше месяца. Произошло это в начале мая, а теперь уже было начало лета. За этот период он ни разу не вспомнил о своей прежней жизни, да и казалась она ему чем-то вроде сна, настолько далека реальность волшебной страны от того скучного и ограниченного мира. Ничто его больше там не удерживало, и никаких причин для возвращения не было. Миры отделились друг от друга, и перенос в земное пространство был затруднён. Одно дело легко перемещаться между миров, связанных чем-то вроде пуповины, совсем другое самому создавать портал. Такое могли только опытные волшебники, вроде дивоярцев. А Лёну пока ещё требовалось многое освоить. Его ведь совершенно незаслуженно, чисто условно называли дивоярцем — как бы в счёт будущих заслуг.
Однажды на Селембрис вернётся таинственный летающий город всемогущих магов, и тогда Лён попадёт в него и пройдёт школу высшей магии, получит посвящение и станет настоящим дивоярским чародеем. Пока же этого не произошло, надо спешить завершить дела — вернуть к жизни Пафа, чтобы тот тоже мог достойно войти в небесный город. Каким только он вернётся? — думал Лён в течение всего этого месяца, пока ожидал появления Лембистора. Ведь с того дня, когда он неосторожно прибег к магии Перстня и побывал в образе Гедрикса, прошло несколько лет по времени волшебной страны. Теперь Лёну восемнадцать, а Пафу было около четырнадцати, когда тот угодил в ловушку демона и застрял в небытии. Как же будет неприятно Пафу, когда он проснётся всё так же четырнадцатилетним, а его друг будет вполне взрослым!
Все эти мысли приходили Лёну в голову, но он отгонял их, потому что не это было самое главное. Этими теплыми летними ночами, засыпая в одной из нижних спален, где раньше жил Долбер, Лён представлял себе, как он отправляется в долгую дорогу, преодолевает все трудности пути и наконец спасает друга. Почему-то ему непременно представлялась долгая дорога, хотя что может быть проще для него — одним перелётом на лунном жеребце покрыть любое расстояние. В конце концов, существовал ещё и Перстень, с которого с окончанием Жребия были сняты магические ограничения, и Гранитэль могла сделать для Лёна гораздо больше, чем просто переместить его в нужное место. Да он и сам теперь мог перемещаться только силой мысли, как доступно это любому дивоярцу.
