Вспоминается страшное ноябрьское наводнение (после которого царь и слёг), едва не уничтожившее его детище, морскую столицу России. Такое не должно повториться!
Изнемогающий от болезни Петр впадает в забытье, сжимая в руке мерцающий синим глазком артефакт. Вместе с Оком он взмывает в небесную высь, обозревая просторы огромной державы. Внимание его приковывает засиявшая вдруг точка: это поморская деревня Денисовка близ Холмогор. «Отрока зовут Михаил, сын Васильев, а от роду ему тринадцать лет, — словно бы говорит Око. — Отдай меня ему».
2004, май, Санкт-Петербург.
Караханов прибывает к Академии вместе с боевиками. Представившись охране сотрудником Главка (Литейный, 4), он объясняет, что в здании скрываются опасные преступники. Аудиторию, где прячутся герои, находят легко. Приятель-инженер пытается их предупредить — его убивают.
Едва услышав шум в коридоре, Роман выхватывает из недр своей одежды керамическую бутылочку. Срывает пипетку, примотанную к сосуду, и с её помощью извлекает немного жидкости. Когда боевики врываются в комнату, он успевает капнуть себе на руку — и…
Роман с девчонками вдруг пропадают. Один неуловимый миг — и он снова возникает возле Оси, берёт обалдевшего друга за руку, тащит мимо боевиков, замерших в нелепых позах, неподвижных, как статуи. Мир на несколько пугающих минут становится другим: пропорции искажёны, как в кривых зеркалах, цвета неестественны, звуков нет. И вот они на лестнице, где их ждут Галя с Агнией.
Однако вырваться из Академии не удаётся. После беготни по коридорам и внутренним дворам, по ходу которой Ромка убивает нескольких боевиков и завладевает оружием, герои прячутся в спортзале.
Здесь-то Роман Сторожевский и раскрывает свою тайну.
Жидкость в бутылочке способна ускорять время.
Артефакт Ромка получил в Чечне при фантастических обстоятельствах. После неудачного десантирования его отделение было обречено на гибель, но в последний момент невесть откуда явился незнакомец, назвавшийся офицером российской спецслужбы СБН. Даже удостоверение показал. Роман потом узнавал — никто о такой не слышал. В общем, тот тип и дал Роману бутылочку вместе с инструкциями, как ею пользоваться. Сказал, что вещество является «посредником», а весь артефакт носит имя Колесо, — и больше никаких объяснений. На лбу у него было аккуратное пятно, словно нарисованное, а сам он кого-то сильно Ромке напоминал. Кого? Как ни силился Сторожевский вспомнить — нет, до сих пор не вспомнил… Дальше — что? За спиной гостя раскрутилась чёрная воронка, куда его и засосало — на полуфразе. А сержант Сторожевский начал выполнять инструкции, оставленные этим странным типом. Жить-то оставалось немного, ухватишься за любую соломинку. Так и вывел всё отделение из западни — между позициями, на которых засели «чехи», и те были неподвижны, как мишени на полигоне. При этом он устал так, что едва не терял сознание. В расположение наших войск товарищи притащили его на себе.
Пользоваться Колесом просто. Пипетка граудированная: от того, сколько ты накапал, зависит, на какое время ты выпал из окружающей жизни. Капать можно на любую часть тела, хоть на ногу, хоть на язык. Тебя сразу обволакивает сверхтонкой пленкой, которая переходит на всех, кого касаешься, и вместе вы скользите сквозь застывший мир. Когда-нибудь, конечно, чудодейственная жидкость закончится, но пока её — достаточно.
Уже на гражданке Роман показал бутылочку хорошему знакомому из Института востоковедения. Тот, сильно возбудившись, определил, что керамический сосуд — эпохи Халифата Омейядов, а потом долго приставал с вопросами, звонил по нескольку раз на дню, так что Роман зарёкся кому-нибудь ещё это показывать.
— А ребята твои больше не вспоминали про это чудо? — интересуется Галина.
— Знаешь, Галька, на войне ведь жизнь ненормальная, на грани. У одних эмоции бьют через край, у других прострация, они всё на автомате делают. У некоторых вообще память стирает. Не вспоминали. Пару раз Костян на привале начинал: «Помнишь, сержант, того чмура в курортных шмотках», потом сам сплюнет и перейдет на другое…
Слушая рассказ своего друга, Осип достаёт серебряную штуковину, потерянную вчерашним стариком. Отец назвал её Посредником. Ромкина бутылочка — тоже «посредник». Он мысленно пролистывает страницы загадочной тетради… и вдруг прозревает: в руках у него и есть Око Памяти, упомянутое неведомым автором!
В голове — блаженные секунды просветления. Он легко вспоминает, где раньше видел Караханова. Во-первых, ребёнком, в аэропорту Манас, когда бежали из Фрунзе. Виктор Насруллаевич тогда подошёл к отцу и о чём-то с ним говорил. Во-вторых, молодой и бравый Караханов красовался на трофейном немецком фото в краеведческом музее Нальчика. На том фото была группа альпинистов дивизии «Эдельвейс», покорившая Эльбрус в августе 42-го.
Роман — страшно уставший, мышцы болят, одышка. Использовать Колесо больше нельзя: одна-единственная капля словно выпила из него всю энергию.
— Мой бак пуст, — говорит Роман, — нужно время на восстановление.
— Улетим на вертолёте, — решает Ося.
Пробираются к летательному аппарату во дворе Академии. Опять беготня и стрельба. Роман бежит на морально-волевых. Агния повреждает ногу, её хватают враги. Ося теряет пиджак, в кармане которого спрятана тетрадь, — обидно, как же обидно!.. Перед Романом тяжкий выбор: погибнуть, спасая Агнию, или вытаскивать друзей? Долг дружбы побеждает любовь.
МИ-1, отремонтированный Осей, не подводит: взлёт!
Летят над Невой. Полетом не очень умело управляет Роман, дотаскивает вертолёт до Стрелки Васильевского острова, где и совершает жесткую посадку.
Утром — к открытию — идут в Музей антропологии и этнографии, где, собственно, и находится Кунсткамера. Вертолёт с набережной Невы уже убрали, вокруг много милиции, а также компетентных людей в штатском. На приметную троицу обращают внимание:
— Вон они!
Бегут. В музей и — вверх по лестнице, потом по второму этажу. Останавливаются в легендарном круглом зале с анатомической коллекцией.
Превальского-старшего здесь нет.
Зал в форме восьмиугольника — точно, как на схеме в тетради. «Круглые врата»… В один миг Осип всё понимает. Следуя инструкции в тетради, он кладёт Око в геометрический центр помещения. Артефакт вибрирует, испускает ровное чистое сияние. Белая пелена заволакивает часть стеллажей, в ней проступает роскошный портал, мрамор, ковровая дорожка, массивные колонны, — всё белое.
