Добравшись до своей дачи, меня ждал сюрприз. Опять – она.
- Привет.
Уже традиционно обратилась моя душа – ко мне.
Успокаивая дыхание, я собирался с мыслями и приводил в порядок свои вопросы к ней. Но она прервала ход моих приготовлений:
- Не нужно.
- Эти вопросы задашь позже. Они – подождут. Важнее – для тебя, и для нас, сейчас, чтобы ты понял суть, терзающей тебя дилеммы – ещё от вашего заседания в Бостоне.
- «Есть ли шансы победить терроризм?»
- Поэтому. Используя свои возможности, продемонстрирую тебе – мысли одного из реальных участников. Да. Реального террориста.
- Нагляднее примера – просто не существует.
- И ты – всё поймешь.
- Успешной работы.
Махнула она рукой, прощаясь, и растворилась в воздухе.
А на меня надвинулась картина какого-то города, и побежали чужие мысли:
«Я шёл на смерть.
Но страха не было. Я знаю, что мне нужно сделать. Меня готовили, учили. Четыре месяца, каждый день, изнурительные тренировки.
Жара и грязь. Ежеминутные команды, не воспринимались слухом, а прямо телом. Встать! Лечь! Ползти! Бежать! Быстрее!
Тело должно слушаться меня. Осечки быть не должно. Мои пальцы не могут дрогнуть.
Мой разум.
Я учился на экономиста, в университете. Мы проходили психологию.
Но в тренировочном лагере, я постиг иную мудрость.
Я соединился с вселенной. Энергия проходила через моё тело, несясь из космоса и уходя в землю.
Я научился быть сосредоточенным. Не отвлекаться на раздражители.
Концентрация. Погружение в себя. Вера.
Так. Здесь направо.
Нет, туда нельзя. Слишком опасно, могу не дойти до цели.
Обойду два квартала. Там есть заброшенный двор, из него легко выйти не замеченным.
Время у меня есть. Я всё рассчитал и предусмотрел.
Ничто не может мне помешать.
Последние тренировки. Меня постоянно «колотило». А сейчас я спокоен. Нужно прислушаться к своему сердцу. Услышать его ритм.
Мешает ритм шагов.
Вот. Есть.
Да. Нужно сбавить темп ходьбы.
Нет. Сердце бьётся спокойно. Я не взволнован. Странно.
Мне сделали укол. Наверное, успокоительное. А может – наркотик.
Не важно. Сейчас уже всё не важно.
Я спокоен. Шаг равномерный.
Но почему я подумал, что должен волноваться. Нет. Не должен.
Я готов. У меня есть цель. Это моя миссия.
Да. Миссия.
Я должен их уничтожить. Они – враги. Всегда были врагами.
До школы, я их вообще не видел. Но отец и братья, говорили – они враги. Они убивают и грабят. В каждом поколении нашей семьи, есть погибшие от их рук.
Мой дядя – сидит в тюрьме. И умрёт там.
Я и мои братья. Все живы. Нас берегли.
Мы должны отомстить.
В школе – их было всего двое. И они командовали нами всеми. Мои друзья прислуживали им. Я хотел остановить это, но мне сказали: - нельзя, они враги. Их родители – убийцы. Молчи.
Первый раз в поезде. Я был один, среди врагов. Мне было страшно. Я закрывал глаза. И обращался к своему отцу. Он говорил: - ты справишься. Ты – смелый. Молчи. И жди. Твой час придёт.
Здесь. Они не были врагами. Улыбались, помогали, что-то спрашивали. Но мой дядя мне объяснил – это притворство, враг умеет быть хитрым. Молчи. Готовься. Ты с ними расплатишься.
И вот время пришло.
Выхожу из двора.
Да. Всё спокойно.
Осталось пятьдесят шагов.
Моя рука не дрогнет.
Они враги.
Это моя жизнь. Её финал. К нему я готовился всю жизнь.
Я счастлив.
Я уничтожу врагов.
Это моя миссия.
Нас много. Каждый – получит свой шанс.
Мой – вот он.
Хорошо.
Теперь вниз.
Можно спокойно их всех рассмотреть. Врагов. Их много. Мы правильно всё рассчитали.
Мой финал – ваш конец.
Вы не будете больше убивать и грабить.
Всё.
Здесь.
Вот так.
Большим пальцем правой руки.
На эту коричневую кнопку.
Какой яркий огонь, и какой оглушительный взрыв.
Враги – русские, корчатся, падают и горят.
В этом метро.
Пустота. Тьма.
Я справился»
Очнувшись, я обнаружил, что лежу около своего дивана, несколько сантиметров отделяло меня от его мягкости и коженности.
Я был опустошён. Раздавлен. Обескуражен.
Так. Нужно возвращаться к своим мыслям.
Осознание того, что мне стало понятно поведение этого мальчика – оно не появилось. Двойственность мотивов и обстоятельств – всегда субъективна, и поэтому – не логична. Тем более что в душе – он верил, в свою правоту. Другое дело, что его душа была, как будто чем-то подпорчена. Вирус или ржавчина, коррозия, окисление.
Вот – оно.
Промелькнуло озарение. Причина – не в мотивах, и не в обстоятельствах. Она в душе. Вернее – в её состоянии.
Часть 4. ПРОТИВО-БОРСТВО.
Следующее моё «свидание» со своей душой, получилось опять спонтанно. Видимо, мои способности или устойчивость «канала связи» были ещё далеки от совершенства.
Я перечитывал первую часть своего романа о Школе, потому что произошло несколько событий, внёсших некоторые сомнения в искренность и истинность отношений между одноклассниками, через двадцать пять лет после выпуска из школы. Нежность, теплота, лиричность и удивительное воодушевление наполняли меня, когда я читал о своей дружбе с Борисом, о стойкости мужской верности и братства между Евгением и Константином, о своих детских чувствах к Люсе, и о переполнявших нас всех эмоциях во время празднования нашего юбилея.
Не находя явных причин, появления сегодняшних осложнений в наших отношениях, пытался вникнуть во взаимосвязи с другими одноклассниками, с Мариной и Зиной, с Валерой и Сергеем, с Мишей и Лорой. Но – не получалось. Не было причин. Мучение достигло такого предела, что Моцарт – мой постоянный спутник в моих размышлениях, вызывал только раздражение. И только когда я включил Шостаковича, с его экспрессией и изысканной сложностью, только тогда я снова услышал:
- Привет.
Она вошла в мой кабинет, всё в том же воздушном одеянии и с неизменной улыбкой. Я уже отмечал, что она была удивительно похожа на мою жену – Ларису, и готов был об этом спросить у неё. Но она опередила меня.
- Потому что вы – родственные души. Я – твоя душа, могу выглядеть, для тебя – только так, и никак иначе. А её душа – соответственно, имеет твои черты. Божественный промысел – так это называется в мире.
- Но я тут, не за тем, чтобы отвечать на твои любознательные вопросы. Есть дела и поважнее. И для нас с тобой, и для твоей деятельности. Конечно – и для нашего с тобой смысла существования.
- Школа. Я была спокойна за своё состояние, когда ты написал первую часть романа о школе, немного раздражена – от второй части, с этой твоей инфицированностью популизмом и желанием решать серьёзные задачи наскоком. Но твоя работа над третьей частью – успокоила меня. Ты начал вникать в суть понятий культуры, творчества и духовности.
