С благородным выражением он произнес свою клятву озеру: "Принц Альбиона Уэльс клянется, что однажды придет на озеро Лак Д'Ориент рука об руку с Принцессой Анриеттой при свете солнца. Я дал клятву".
Девочка уткнулась лицом в грудь Уэльса и едва слышно прошептала: "...Так ты не обещаешь любить меня?"
На поверхности озера замерцал свет. А затем, спустя какое-то время, вновь воцарилась тишина.
Они переглянулись.
Был ли это лунный свет, или же духи воды приняли клятву, - неизвестно... но, прижавшись друг к другу, Принц и Принцесса продолжали любоваться красотой озера Лак Д'Ориент.
В Тристании по улице Бурдоннэ проходил великолепный парад в ознаменование победы.
Во главе двигалась карета Принцессы Анриетты, запряженная легендарными созданиями - единорогами. За ней следовали именитые дворяне в своих повозках. По сторонам двигались отряды Магической Стражи, служившей для защиты.
Узкая улица была заполнена зрителями. Люди, наблюдавшие из окон и с крыш зданий, приветствовали проезжавшие мимо кареты:
- Да здравствует Принцесса Анриетта!
- Да здравствует Тристейн!
Толпу переполнял восторг. На днях на полях Тарба силы Тристейна под предводительством Принцессы разбили войска Альбиона, нарушившие мирный договор. Анриетту, которая победила превосходящего по численности врага, почитали как святую и восхваляли как никогда.
После окончания парада Принцессу ждала коронация и восшествие на престол. Эта идея принадлежала Кардиналу Мазарини, и с ней согласилось большинство членов кабинета министров и дворян.
Свадьба Анриетты и Императора соседней Германии была отменена к глубокому разочарованию последнего. В конце концов, он не мог себе позволить быть непреклонным перед Королевством, которое победило захватчиков из Альбиона.
Конечно, о разрыве союза двух стран теперь не могло быть и речи. Германия боялась гнева Альбиона и не могла позволить себе остаться без поддержки более сильного Тристейна.
Иными словами, Анриетта собственными руками заработала себе свободу.
* * *
На углу главной площади группа побежденных альбионских воинов наблюдала за триумфальным шествием. Здесь были пленные дворяне из войск Альбиона. Несмотря на статус военнопленных, с ними хорошо обращались. У них были отобраны волшебные палочки, но они не были связанны и могли свободно стоять. К пленным приставили охрану, но ни один из них и не думал о побеге. Когда знатные люди попадают в плен, они обязаны принести клятву. Если ее нарушить, их честь и доброе имя могут быть смешаны с грязью. А для дворян, высоко ценящих свою честь, это равносильно смерти.
Среди этой группы людей находился обожженный человек с полным лицом. Это был сэр Генри Бовуд, капитан военного корабля "Лексингтона", сожженного Луизой с помощью магии Пустоты. Бовуд толкнул стоящего рядом дворянина и произнес:
- Смотри, Гораций, это - "святая", что победила нас.
Толстый дворянин, названный Горацием, повернулся для ответа.
- Хм... впервые в истории Халкегинии Принцесса взойдет на престол. Может, они и победили нас, но война еще не окончена. Кроме того, не слишком ли она молода?
- Гораций, тебе следует подучить историю. Такое уже случалось один раз в Галлии и дважды в Тристейне, когда принцесс возводили на трон.
Собеседник почесал затылок.
- Историю, говоришь? Если так, то мы - просто канва, украшающая первую страницу блестящей истории Святой Анриетты. Тот свет! Он уничтожил не только мой, но и твой корабль.
Бовуд кивнул. Шар света, вспыхнувший над "Лексингтоном", разросся до огромных размеров за считанные секунды. Он не только поджег весь флот, но и уничтожил все камни ветра на борту, вследствие чего все корабли рухнули на землю.
Но что еще удивительнее, так это то, что свет никого не убил. Он уничтожил флот, но не тронул людей. Им удалось плавно спуститься благодаря управлению, которое у них осталось. Пламя опалило многих людей, но жертв не было.
"Удивительный свет... я не могу поверить. До этого я никогда не слышал и не видел такой магии. Наша страна выбрала опасного врага", - прошептал Бовуд.
Он обратился к солдату, державшему большую алебарду:
- Эй, ты. Да, ты.
Удивленно подняв брови, солдат подошел к Бовуду.
- Вы звали меня, Ваше Превосходительство?
Неважно, был ли человек союзником или врагом, к дворянам всегда относились с уважением. Поэтому охранник почтительно ждал слов Бовуда.
- Мои подчиненные, они не заперты в тюрьме? Их нормально кормят?
"Пленных солдат сейчас собрали вместе, им предложили присоединиться к Тристейну. Есть обязательная работа, возложенная на них, но большинство и так стремится пополнить наши ряды. В конце концов, это была большая победа. И не волнуйтесь об их желудках - Тристейн не настолько беден, чтобы морить голодом пленников", - с гордостью ответил солдат.
Выслушав, Бовуд криво усмехнулся, вынул из кармана золотую монету и протянул солдату.
- Вот, выпей в честь победы Святой Анриетты.
Солдат улыбнулся.
- Я выпью и за ваше здоровье, милорд.
"Это радует, - прошептал Бовуд, провожая взглядом солдата, а потом обратился к своему прежнему собеседнику, - Если эта раздражающая война закончится, и ты вернешься домой, что будешь делать, Гораций?"
- Брошу военную службу. После того, как увидел этот свет, я даже думаю отказаться от своей волшебной палочки.
Бовуд громко засмеялся:
- Что ж, мы думаем одинаково, я чувствую то же самое.
* * *
Улыбка сияла на лице Кардинала Мазарини, сидящего рядом с Анриеттой. Это была улыбка, которую он не показывал в течение десяти лет - улыбка без тени беспокойства.
Открыв окно экипажа, он помахал рукой в ответ на оглушительное приветствие толпы. Он был счастлив, что два груза упали с его плеч и облегчили его ношу. Внутренняя политика и дипломатия. Кардинал рассчитывал доверить их Анриетте, а себя видел в роли советника.
Мазарини заметил печальное выражение лица своей новой госпожи. Подкрутив ус, он спросил:
- Выглядит так, будто вы не ощущаете себя счастливой. Я не вижу вашей радости с тех пор, как мы сели в экипаж.
- Почему я должна занять трон? Матушка еще жива, не так ли?
- Она даже не отзовется, если мы назовем ее "Ваше Величество Королева". Она сказала, что она - не король, а только жена короля и ваша мать, поэтому, безусловно, откажется от короны.
- Зачем маме отказываться?
Печальное выражение появилось на лице Мазарини.
