Таков же был и официальный титул короля-рикса Лотара. Серебряная Рука.
Но благодаря горловому акценту восточных гэлов и густой примеси легионерской Latina vulgata титул этот вскоре сам собой слился в одно слово. Ллорайнт, а чуть позднее – Lorraine, Лоррейн.
Так и возникло название державы, которая вклинилась между родовыми землями гэлов, италийцев, саксов и альмов, и доселе находится там…
Исторический экскурс сей приведен не для развертывания обширной и детальной экспозиции грядущего сюжета, но единственно для иллюстрации того, как день сегодняшний бывает связан с позавчерашним.
В основном – крайне слабо.
Ступень первая
Корона Льва
Мертвецы, не ведая усталости, шагали за ним по пятам.
Он спотыкался, падал, обдирая в кровь руки и лицо, снова ковылял, не в состоянии бежать, а лишенные жизни серые силуэты надвигались, глухо урча и протягивая в сторону добычи неуклюжие руки. Нет, не руки, чудовищные лапы, ногти обратились в настоящие когти, и хотя гниющая мертвая плоть не могла дать настоящих крепких мускулов – зато те мышцы и жилы, что пока сохранились, усталости не ведали.
Он упал в последний раз, и первый из мертвецов заворчал и вцепился…
…Он проснулся от собственного вопля.
Кошмар.
Всего лишь дурной сон.
– «Pater noster qui es in caelis…» – начал было он, голос дрожал, слова выскальзывали из памяти.
Деревянный брус щеколды треснул, дверь распахнулась.
В слабом лунном свете виднелся серый силуэт, и за ним – еще, и еще…
Слов не осталось, он просто вопил, дергался, метался…
Совсем не долго.
* * *
Дрын крутанулся в руках толстого монаха и разнес беспокойного скелета по косточкам. Лучница поднялась с земли, чуть кривясь от боли в левом боку, куда пришелся удар дубины.
– Поосторожнее, Мари, – проскрипел толстяк. – Вечно тебя заносит… Сама видишь, стрелы против них почти бесполезны.
– Святой отец, не впадайте в грех гордыни, превознося достижения небесной мудрости над потребностями земной юдоли, – язвительно проговорила девушка. – Кроме того, уж черепушку-то разнести из лука можно. Это любого обычно… успокаивает.
Монах не стал спорить: острый язычок Марион был ему хорошо известен. Один только Робин мог совладать с ней, да и то не всегда.
– Надо возвращаться, – сказал он. – Все что нужно, узнали. Работы слишком много на двоих и совсем неподходяще для всех.
Девушка кивнула.
– Да, Тромм, берем обычную компанию. Робин, Малыш Йэн… ну может, еще Хельми да Алан. Остальным лучше бы оставаться на месте, ведь это… поручение запросто может оказаться ловушкой.
* * *
Таверна пустовала. Хозяин Огден, в бороде которого с каждым днем прибавлялось седины, с угрюмой аккуратностью протирал столы. Обычно этим занималась Джиллан, но девчонка сейчас все время тратила на хворую бабку, и Огден управлялся сам. Да и к чему помощники – Тристрам почти опустел, даже путников уже неделю нет. С тех пор, как…
Дверь скрипнула, трактирщик поднял глаза. В дверном проеме, почти заполняя его собой, стоял светловолосый громила. Физиономия гостя не раз водила близкое знакомство с кулаками, палками и иными твердыми предметами, но когда на ней, как сейчас, светилась щербатая ухмылка – выглядел громила почему-то вовсе не грозным и страшным, так, милый рубаха-парень.
– Да у вас здесь что, мертвое царство? – подивился он, привычно пригибаясь, чтобы не снести лбом притолоку, и вошел внутрь.
– Почти что, – ответил Огден. – Ты тут недавно?
– Ну. Только прибыл, дай, думаю, горло промочу, а тут… Есть хоть чего выпить?
– Немного есть пока… – Трактирщик откинул крышку погреба и извлек бочонок, наполненный примерно на четверть. – Прошлогоднее светлое, больше не осталось. Уж извини.
Опорожнив в два глотка большую кружку, здоровяк удовлетворенно крякнул. Пиво промыло глотку и благополучно попало в желудок, после чего мысли посетителя обратились к другим, менее приятным вопросам.
– Да что тут творится-то, бес ему в печенку?
Огден вздохнул.
– Сядь, попробую объяснить. Хотя одному святому Райнальду ведомо, что за чертовщина здесь, вокруг…
– Не знаю как Райнальду, – послышался голос со стороны двери, – а вот мне бы хотелось послушать.
– Так заходи, Робин, – не оборачиваясь, бросил громила, – а ты, старина, валяй, рассказывай.
Без дальнейших упрашиваний новый гость – парень среднего роста, темноволосый, в куртке из плотного зеленого сукна, с коротким мечом на поясе, – скользнул к столу и сел. Не спрашивая позволения, подвинул к себе кружку, наполнил, отхлебнул, поморщился, но продолжал потягивать пиво, пока Огден вел свой рассказ.
* * *
…Марион была внучкой одного из младших сыновей Магнуса, Готторма, и прозывалась спервоначалу «леди Марион». В смуте, что последовала за распадом Новой Империи, даже столь отдаленное родство могло послужить надежной опорой претенденту на престол любого из Четырех Королевств, в крайнем случае – на титул герцога или князя. Казалось бы, участь ее была предрешена: выйти замуж за достойного, надеть царский венец или княжескую диадему и править вверенным ей и мужу краем мудро и справедливо, то есть в меру своих способностей.
Вот только Марион никогда не желала восседать на троне, помахивать скипетром и вершить державные дела. Связавшись с шайкой малолетних «лесных удальцов», в четырнадцать лет она удрала из дому и пустилась во все тяжкие. Научилась бить белку за сто шагов, а оленя – с четырехсот; в подарок на шестнадцатый день рождения Робин, атаман ватаги, преподнес девушке лук, сделанный эльфами Альбиона. Стоило это ему, вероятно, почти всей его доли годовой добычи, но атаман не вел счета деньгам…
…Йэн, несмотря на рост и могучее сложение, был не старше Робина, которому не столь давно стукнуло двадцать четыре. Родом откуда-то из западной Галлии, он толком не помнил собственного дома; с детства бродил где вздумается, добывая пропитание когда честным трудом, когда обычным грабежом. Йэн одинаково легко управлялся с топором дровосека, кузнечным молотом и громадной дубиной, которую отчего-то звал «посохом пилигрима». Великан-гэл оказался сущей находкой для веселой компании Ротта – Хельми Красного, – которая наводила шорох в поселениях, на лесных тропах и горных дорожках Швица, Шваба, Бауэра, Рейнланда, Вестфалии, Лоррейна и франкского Альмейна. Чуть позднее, когда отряд возглавил Добрый Робин, Вильхельм Ротт и Малыш Йэн стали его первыми помощниками…
…Тромм не был рукоположен и носить звание «святого отца» не имел права. Преподобный Освальд, аббат Вестмюнстера, был крайне низкого мнения о будущих служителях святой церкви, которые нарушают обеты воздержания, не соблюдают пост и подают своим поведением дурной пример всем прихожанам, тогда как священнику, напротив, надлежит быть для них образцом смирения и праведности. После недолгих разбирательств причетник Тромм был изгнан из монастыря и исключен из списков ордена блаженного Бенедикта. Исключен – заочно, потому как упомянутый причетник скрылся, не дожидаясь суда, и попутно прихватил с собой кое-что из церковной утвари и облачения.
