Внезапно он понял, что за дверьми за его спиной стало совершенно тихо, влюбленные удалились. Хаким поднял брови и сжал губы. Возможно, все же белая птица хочет совокупиться с черной.
И если это произойдет, что станет тогда с остальными птицами?
Крис и Джанет МОРРИС
ТО, ЧТО У ЖЕНЩИН ПОЛУЧАЕТСЯ ЛУЧШЕ ВСЕГО
Из подземного хода, замаскированного кучей мусора и охраняемого дюжиной жирных, наполовину прирученных крыс, на лунный свет появилась голова илсига, затем еще одна, и еще — это отряд несущих смерть выбирался из катакомб, чтобы убивать в Лабиринте бейсибцев.
Своего вожака они звали «Зип» (если можно назвать это именем), хотя тот не поощрял фамильярности. Такой всегда останется одиноким — дитя улиц, без родных и друзей. Еще до прихода бейсибцев и начала массовых казней уличные мальчишки и обитатели Лабиринта старались держаться подальше от этого парня с ножом (наполовину илсига, наполовину неизвестно какого рода-племени с гораздо более светлой кожей), готового за медяк наняться к любому крутому типу из Лабиринта или недовольному торговцу с Подветренной. Поговаривали, он приносил глаз, язык или печень каждой загубленной им души на алтарь полузабытого храма Вашанки на берегу реки Белая Лошадь.
Он прекрасно знал, что даже несущие смерть боятся его, и был рад этому. Время от времени кто-то из его банды попадал в руки ранканских захватчиков или бейсибских пришельцев: и чем меньше знали эти идеалисты от революции о своем предводителе, тем меньше сведений можно было добиться от них пытками и обещаниями свободы. Когда-то у него был друг, по крайней мере, близкий знакомый — илсигский вор по имени Ганс. Но Ганс, со всеми своими сверкающими ножами и высокомерием, канул туда, куда ушло все в Санктуарий с тех пор, как к причалам пришвартовались корабли Бейсиба: в Лету.
В обласканном лунным светом полумраке Зип, осматриваясь и изучая обстановку, услышал вдруг раскатистый смех, донесшийся из-за угла, и увидел мелькнувшие шаровары. Он отпрянул назад, подав тихим свистом сигнал своим людям, обученным нисийцами и знавшим дело не хуже его самого.
Лунный свет был недостаточно ярким для того, чтобы разобрать цвет шаровар бейсибских самцов, — Зип не мог думать о них как о мужчинах — но он готов был поспорить, что их штаны были из темно-красного бархата или блестящего пурпурного шелка Убивать бейсибцев было не более интересно, чем давить муравьев, и столь же бесполезно — их так же чертовски много.
Приближавшаяся к ним троица была пьяна, как ранканец, и расслаблена, как мужчина, покидающий улицу Красных Фонарей, отдав ей все свое семя и все свои деньги.
Зип словно видел их выпученные рыбьи глаза и слышал позвякивание их драгоценностей. Правда, для тщедушных сыновей женщин-змей эти трое были слишком шумными и дерзкими, ростом выше среднего, и лучше владели разговорным ранкеном: из-под сияющих шляп с плюмажем в ночь неслись сквернословия, достойные ранканских церберов.
Две группы разделяла теперь только улица Красных Фонарей.
— Приготовиться, — выдохнул Зип, и два его молодых сообщника скользнули в темноту, занимая свои места.
Они проделывали это каждую ночь начиная с месяца Урожая, но единственным результатом этих акций явились вторая и третья волны показательных казней, устраиваемых бейсибцами.
А поскольку казнили представителей ранканской знати и илсигов, служивших ранканам и Бей, это не мешало революционерам спать спокойно.
Ведь что-то надо же было делать. Кадакитис был суровым правителем, но теперь, после прихода бейсибцев, о ранканских варварах говорили с тоской, граничащей с любовью, — коренных жителей унижало полное господство женщин: жестоких и безжалостных наемниц, воинов, колдуний, более безжалостных, чем могут быть мужчины. Этого было достаточно, чтобы вовлечь Зипа, готового драться за свое мужское достоинство, в орбиту революции. И смерть нескольких недоносков — не та цена, чтобы заставить его склонить голову и отступиться от идеалов.
Вот и сейчас Зип собирался убить пару бейсибских щенков и возложить их прелести на алтарь Вашанки — может, это пробудит к действию ранканского Бога-Громовержца. А боги Илсига уже потеряли терпение с этими деспотичными женщинами, чьи плевки были столь же ядовиты, как их ручные змеи и налагаемые ими заклятья. Революции пойдут на пользу слухи о происходящем, а Зипу пойдут на пользу деньги, вырученные за украшения, которые переплавит Марк.
Бейсибские проституты приближались, смеясь громче, чем обычно осмеливались рыбоглазые. Теперь Зип уже мог разобрать некоторые слова: «…затраханный город опустился на ободранные колени, задрав кверху задницу.. «
— Я один раз уже просил тебя, Гейл, следить за своими выражениями. Теперь я приказываю. Бейсибцы не. яйца господни! — прервал поток брани другой голос.
В соответствии с планом двое подручных Зипа бесшумно выскочили из засады, едва бейсибцы миновали их.
Зип приготовил метательные ножи — как только проституты в панике бросятся в его сторону, считайте, что они мертвы. Пульс его участился, и юноша ослабил наручи Но эти бейсибцы не побежали, из-под плащей внезапно появилось оружие; он услышал скрежет металла, когда мечи покинули ножны, и отчаянные крики своих сообщников, пытающихся противостоять стальным клинкам ржавыми ножами и заточенными деревянными палками.
На запястье Зипа была намотана праща, так, на всякий случай. Он не собирался использовать ее и решал, стоит ли ему ввязываться в схватку — это были не простые бейсибцы, а возможно, и вовсе не бейсибцы — убеждая себя, что ничего не должен членам своего отряда, поймал себя на мысли, что пустил снаряд, затем еще, и с громким криком открыто побежал к месту схватки.
Один из его снарядов достиг цели: сдавленно вскрикнув, фигура в шароварах опустилась на колени. Другой повернул голову, грязно выругался, и что-то просвистело в ответ возле уха Зипа.
Он почувствовал теплую липкую влагу и понял, что ранен.
Увидев, что оба его соратника повержены на землю, Зип перешел на шаг, тяжело дыша и пытаясь определить, жив ли кто-нибудь из лежащих в грязи. Ему показалось, что один шевелится, второй же был слишком неподвижным.
Противники Зипа, кто бы они ни были, похоже, собирались продолжить бой: с обнаженными мечами они двинулись на него парой, деля улицу на равные части, держась подальше от строений, чтобы избежать возможных атак из-под арок, и друг от друга, оставляя простор для маневра. Молча, с деловитым спокойствием и даже некоторым восторгом надвигались они на Зипа.
Они явно были профессионалами. Когда времена в Санктуарии были полегче и старый вояка по имени Темпус создал особый отряд из пасынков и пригласил илсигов в силы местной самообороны, Зип воспользовался возможностью как можно больше узнать о ранканских врагах: «уличной тактике» его учили по тем же книгам, что и тех, кто теснил его сейчас на этой улице.
