– Мирчо.
Сказал – и понял, что совсем зря отозвался. А уж свое имя называть – вообще глупость.
– А, так ты – Мирчо Мраков, дровосек?
Казалось, колоколец, приросший к дереву, гудит на весь лес.
– Тише! – попросил Мирчо.
– Неужели ты, Мирчо, стал браконьером? – продолжал вещать клен.
Дровосек выхватил из кармана веревку, поспешно начал разматывать ее вокруг дерева. Когда круг замкнулся, шум леса сразу стих. Теперь тем, кто остался снаружи, не было слышно, что происходит внутри, а тем, кто внутри – ничего не слышно снаружи.
– Неужели ты собрался рубить меня прямо сейчас, Мирчо? – осторожно прогудел колоколец. – Даже не спросишь, кто я и откуда?
– Лучше скажи, откуда сам меня знаешь? – спросил дровосек.
– Так ведь я стражником был в городе. Пошлину на воротах собирал.
– А как тебя звали?
– Не помню, – то ли дерево и правда не помнило имя стражника – такое случалось сплошь и рядом, – то ли лукавило. – А ты всех стражников знал?
– Нет, конечно. Сунешь кому-то монету – и идешь дальше. Все вы одинаковые, до денег жадные – зачем имя спрашивать?
– Нехорошо так говорить о государевых людях… Ну да ладно – речь сейчас о тебе. Ты, выходит, лес теперь против закона рубишь? – продолжал цепляться к Мирчо клен. – Взыщут с тебя за это, суровым стал закон.
– Ты-то откуда знаешь?
– К нам приходят люди. Рассказывают. А я всегда законами интересовался. Тем более законы о лесном браконьерстве теперь меня напрямую касаются. Правда, с другой стороны.
– В каком смысле?
– Как потерпевшего. Не привык я быть потерпевшим.
Мирчо вздохнул и вытащил топор, попробовал пальцем острие. Зазубрина, другая… Надо бы поправить инструмент. Дерево сказало: «Приходят люди». Значит, само оно человеком себя не считает. А дерево – оно и есть дерево. Дрова.
– Может, ты пообещаешь, что никому меня не выдашь, если я тебя не срублю? – предложил дровосек.
Дерево ответило не сразу. Колоколец загудел на низкой ноте – как если бы человек тянул «э-э-э…».
– Как стражник, не могу дать такого обещания.
– Какой же ты стражник, если даже имени своего не помнишь? Но и с каждым стражником у нас в городе можно договориться.
– Деньги мне как-то ни к чему, – прогудело дерево.
– А новый колоколец? Серебряный?
– Украдут.
– Что ж тебе нужно? Хочешь, я тебя летом поливать буду?
– А вдруг обманешь? До лета далеко. Да и дожди часто идут. Лишняя сырость мне ни к чему. Грибы начнут расти.
– Тачку навоза привезу и у корней зарою.
– Вот этого точно не надо!
Сила, наверное, уже наполовину срубил дуб, а Мирчо тратил время на разговоры с будущими досками…
– Чем тебе навоз не по нраву? – спросил дровосек. – Удобрение.
– Я ж не капуста какая-нибудь. Благородный клен. Мне с людьми интересно поговорить, а от навоза запах не тот. Обходить меня будут люди стороной. Зарастет все. А потом придет негодяй вроде тебя и срубит под корень.
– Негодяй вроде меня? – возмутился Мирчо. – Ладно, я смотрю, договариваться ты не желаешь. Мне так даже проще.
– Лучше бы тебе не рубить меня. Грех, – объявило дерево.
– Нет. Ты само напросилось.
Мирчо отложил в сторону мешок с заговоренными катками, скинул на снег полушубок. Мороз пробирал, но несколько ударов – и ему станет жарко. А небо уже светлеет. Пора!
Не успел дровосек поднять топор, как клен закричал:
– Раз уж ты решился на грязное дело, ударь там, где я попрошу! Переруби сразу главную жилу – не хочу мучиться.
– Хорошо. Только скажи мне напоследок: ты дерево или стражник?
– Стражник, конечно, – без тени сомнения загудел колоколец.
– Надеешься, что не срублю?
– Пока живу – надеюсь.
– Стало быть, врешь?
Дерево не ответило. И в самом деле, как узнать, тем ли является дерево, за кого себя выдает? Действительно ли не хочет, чтобы его срубили, или просто гудит то, что вложил в него заклинатель? Что бы ни говорило дерево – проверить его слова невозможно. Может быть, оно и само не знает, как обстоит дело? В конце концов, уверен ли он, Мирчо, что он человек, а не бестелесный дух, или не сон какого-нибудь мотылька, присевшего на былинку посреди летнего луга?
– Где рубить?
– А вот здесь, под низкой веткой, – покорно отозвался колоколец. – Руби смело, мне не будет больно. И передавай привет стражникам, когда повезешь мой ствол на рынок.
– А вот этого я тебе обещать не могу.
Мирчо размахнулся, и тут на него сверху обрушилось что-то тяжелое. Топор едва не задел голову, воткнулся в снег. А Мирчо впечатало рядом – во рту привкус крови, перед глазами плывут темные круги. Непонятно, что случилось, и встать сил нет.
Тишину нарушили трески, шорохи. Где-то каркала ворона. Стало быть, круг молчаливой веревки кто-то разорвал.
– Помогите! На помощь! – загудел колоколец с удвоенной силой. – В лесу браконьеры! Рубят! Зовите егерей!
Сейчас отзовется соседнее дерево, потом еще одно… Почему же не получается встать?
Колоколец звякнул и смолк.
– У, гад! – прорычал человеческий голос.
Мирчо ожидал нового удара – но почему-то послышался стук топора о дерево. Раз, другой, третий. А потом стало чуть легче, и дровосек смог поднять голову.
Рядом, зияя провалом во рту, стоял Сила. В руках его был топор. А на снегу прямо перед носом Мирчо валялся срубленный медный колоколец.
– Что ж ты тут делал, друг любезный? – спросил браконьер у Мирчо. – Разговоры разговаривал? Совсем ополоумел, братец.
– Чем он меня? – через силу прошептал Мирчо.
– Веткой, чем же еще? Насилу срубил. Толстенная.
Мирчо встал на четвереньки, и с него скатилась толстая кленовая ветвь. Ей-то и придавило дровосека к земле.
– Да как же? Разве они могут?
Сила указал глазами вверх – и Мирчо увидел сучок с шарниром на конце. Обрубок ветви время от времени поднимался и опускался, словно дерево хотело ударить дровосека еще раз.
– Бежим отсюда? – прошептал Мирчо.
– Как бы не так. Я дуб уже свалил, на твое счастье. Как раз веревку наново перекладывал, чтобы сучья рубить. Такую добычу не брошу.
– А мне… Его… Рубить?
– Дело твое.
– Он… Узнал меня.
– Узнал? – помрачнел Сила. – Или ты сам ему представился?
Мирчо поднялся на ноги и застонал. Признаваться в своей глупости не хотелось.
– Тогда руби. Да времени не теряй – скоро рассвет. А к дереву сегодня могут прийти – тут оно о тебе и расскажет. Или егерь срубленную ветку заметит и спросит. Тут тебе и конец.
Превозмогая себя, Мирчо поднял топор и ударил по стволу. Голова отозвалась болью. Обрубок ветви на шарнире задвигался быстрее, словно грозя.
– Так-то, – хмыкнул Сила. – Неутешные родственники сейчас пошли… Не только на колокольцы тратятся, но и на такие вот веточки. Какой только пакости не придумают, чтобы жизнь дровосеку отравить.
