— Ты еще кто такой?! — Уликавиш стремительно и абсолютно бесшумно приблизился к нему, ловко огибая многочисленные столы. Он больше чем на фут возвышался над мальчишкой, так что тому пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть хозяину бара в лицо. Он бы, наверное, с радостью отступил назад, но позади него был стол, в который он и так уже упирался спиной!
— Она сказала, что я могу здесь подработать! — мальчишка кивком головы указал на квартеронку, по-прежнему стоявшую за барной стойкой. Та отложила полотенце, которым вытирала пивные бокалы.
— Да, шеф, сказала! — женщина вновь воинственно скрестила руки на груди. — Скоро уже клиенты снова пойдут и одной мне здесь точно не убраться!
Уликавиш даже не оглянулся в ее сторону, продолжая испепелять взглядом мальчишку.
— Ты бледнокожий! — наконец процедил он. — А бледнокожие в моем баре не работают! Или ты хочешь войти в род кавишей? — добавил он после небольшой паузы.
Мальчишка ответил не сразу, явно с трудом соображая, чего от него добиваются и как следует на это реагировать.
— Если надо… — наконец выдавил из себя он и вновь посмотрел на квартеронку, словно надеялся: та подскажет ему, что делать. — Я могу, если надо! Мне очень нужна эта работа, сэр!
— Ну, что ж, значит, будем посвящать тебя в род!
Уликавиш стоял ко мне спиной, и я не видел его лица, но, судя по тону голоса, мог поспорить, что он усмехнулся. Мужчина потянулся к ножнам, висевшим у него на поясе, и вынул из них здоровенный слегка изогнутый тесак! И я мгновенно понял, что, несмотря на прослушанные курсы в полицейской академии и всех инструкторов, до этого момента даже не замечал, что индеец вооружен! Я начал вставать из-за стола раньше, чем решил, что буду делать, но сержант схватила меня за руку, вновь заставив остаться на месте!
Мальчишка покосился на нож в руке Уликавиша, явно пытаясь решить, пора ли ему уже начинать бояться. Тот стянул безрукавку, обнажив мускулистый покрытый шрамами торс, и указал на один из них, особенно глубокий и страшный.
— Вот сюда ставится первая отметка, — совершенно спокойно и даже как-то дружелюбно начал объяснять он. — Потом здесь, здесь и здесь, — пальцы указали еще на три шрама покороче, проходившие примерно напротив сердца. — Ну, а потом уже эти, если раньше кровью не истечешь и жить останешься! — пальцы скользнули по рубцам на предплечьях. — Ну, а после этого можно будет считать тебя настоящим кавишем!
Деревянная рукоять щетки стукнула об пол, когда мальчишка попытался швырнуть ее в индейца, а сам он, ловко поднырнув под стол, вылетел прочь из бара!
Квартеронка обогнула стойку и, тяжело вздохнув, посмотрела на кучу мусора, уже сметенную, а теперь вновь растоптанную по всему полу. Уликавиш не глядя убрал свой тесак назад в ножны и, утешительно хлопнув ее по плечу, повернулся к нашему столику. Пару мгновений они с Мейсон просто смотрели друг на друга, а потом одновременно захохотали так, что с потолка «Старого медведя» вновь посыпалась пыль!
Вскоре в бар опять стали подтягиваться посетители, а мы с сержантом вернулись к работе, отправившись на вечерний объезд нашего участка. На этот раз за руль джипа сел я. Мейсон говорит, что я езжу со скоростью не до конца проснувшейся черепахи! Ну… Это ли не повод, чтобы больше тренироваться?
За то время, пока мы сидели в баре, закат успел догореть, и на побережье стремительно опускалась ночь.
Я как раз собирался выехать на главную дорогу, как вдруг в ближайшей подворотне мелькнула знакомая тень. Я резко нажал на педаль тормоза. Мейсон, как раз что-то искавшая в бардачке, чуть не приложилась лбом о приборную панель и витиевато выругалась. Я поспешил извиниться.
— Что там еще? — спросила она, когда минуту спустя мы так и не тронулись с места. Я продолжал вглядываться в густой полумрак, царивший в подворотне.
— Мне показалось: там тот мальчишка, — ответил я, не оборачиваясь к ней, — что был в баре.
— И что дальше? — в голосе сержанта начинали прорезаться нетерпеливые нотки. Я все же решился посмотреть на нее.
— Если он готов был работать только за еду, значит, ему действительно некуда больше пойти!
— Ну, пиво — это не еда! — насмешливо протянула она, а в следующее мгновение вдруг стала абсолютно серьезной. — И ты же не собираешься помогать всем бродяжкам на побережье?!
— Нет! — бросил я, расстегивая ремень безопасности и выпрыгивая из джипа.
Я не ошибся: в подворотне, прислонившись к деревянной стене какого-то лодочного сарая, действительно сидел тот мальчишка из бара. И ему на самом деле негде было ночевать. Поздней весной в Ничбэе, конечно, и на улице не замерзнешь… Может быть, поэтому на предложение провести ночь в участке береговой охраны, он согласился не сразу. А может быть, из-за Мейсон, отнюдь не дружелюбно смотревшей на него из окна джипа. Сдался мальчишка, лишь когда я сказал, что у меня найдется пара бутербродов и сколько он захочет свежесвареного кофе!
Звали его, кстати, Стью. Имя — такое же обычное и незапоминающееся, как и сам мальчишка.
Бутерброды, целый день пролежавшие в ящике моего стола в участке, даже несмотря на то, что были завернуты в фольгу, порядочно засохли, но Стью набросился на них так, словно не ел как минимум пару суток! Впрочем, почему «как»?.. Я усадил мальчишку на гостевой стул возле своего стола, налил ему кофе в пластиковый стаканчик и решил ни о чем не спрашивать, пока он не поест. Мейсон, чей стол стоял вплотную к моему, вносила в форменный бланк данные о расходе бензина за прошедшие полсмены, но время от времени все же косилась на мальчишку, сосредоточенно уминавшего бутерброды.
— Сильный аппетит разыгрывается, когда так быстро бегаешь! — наконец не выдержала она. Стью резко развернулся к моей напарнице, не забыв, впрочем, проглотить последний кусок подсохшего хлеба с завяленным сыром.
— Этот псих индейский меня чуть не убил, а вы смотрели и даже пальцем не шевельнули! Тоже мне полицейские! — в его голосе было столько искренней и какой-то абсолютно детской обиды, что я невольно порадовался, что смотрит он в этот момент не на меня. А вот на лице Мейсон ни один мускул не дрогнул!
— А мы не полицейские! — она размашисто расписалась в правом нижнем углу заполненного бланка. Отложенная в сторону ручка убедительно стукнула по столешнице. — Всего лишь береговая охрана. Следим, чтобы туристы не стали ужином для акул!
— И все равно! — мальчишка явно не собирался сдаваться. — У вас на глазах режут человека, а вы только смеетесь!
— Не строй из себя идиота! — рыкнула Мейсон, наклоняясь к мальчишке через стол, и на этот раз в ее прищуренных глазах не было и тени смеха. — Никто тебя резать не собирался! Все шрамы Уликавиша — от звериных когтей. И уж точно там нет ни одного следа от ножа!
