Сотник ухмыльнулся, представляя какая жажда ожидает русака спросонок. Ворон хапнул губами две жмени пьяного зерна, но тычок в бока заставил идти дальше. Насмешливый голос хозяина прозвучал тише чем обычно.
— Иди, иди! А то он ещё проснётся, в драку полезет… ой, чё будет!
Ворон не спеша вбивал копытами дорожную пыль. По бокам монотонно покачивались два полных колчана и лук, с которыми Извек никогда не расставался. Частенько, пустив Ворона рысью, привставал в стременах и метил по случающимся у дороги деревьям. Сделав два—три выстрела, останавливался вырезать из ствола пущенные стрелы и скакал дальше, высматривая подходящие цели. На зависть другим лучникам, успевал послать две стрелы, пока одна бьёт в цель. Селидор, научивший всем стрелковым премудростям, держал в воздухе три стрелы и рассказывал, что Вещий Олег вывешивал по пять—шесть. Правда, Извек не уточнял, стрелял ли Вещий с седла или пешим.
Однако, на этот раз, баловаться с луком охоты не было, и Сотник не торопил Ворона, предавшись размышлениям.
Вспомнил, как всего лишь раз пришлось видеть Вещего, и то мельком, да издалека. Тогда, у княжьего детинца, на краткий миг показалась высокая фигура с огненными волосами и тут же, окружённая гриднями, скрылась в дверях. Ещё раньше, в отрочестве Извека, Вещий несколько раз навещал Селидора на тайном погосте. Однако Синий Волк заранее усылал воспитанника по каким—нибудь поручениям, и о визите таинственного гостя напоминали только вторая плошка на столе и бороздки на земле, оставленные остриём посоха.
Вот у кого бы выспросить о пропавшем Рагдае. Кому, как не им, под силу вызнать что—то о судьбе друга. Увы! С Синим Волком-Селидором не виделся уже давно, а где искать Вещего никому неведомо…
Дорога перевалила через пригорок и Сотник придержал Ворона, любуясь сверкающей на просторе Лебедью.[9] По притоку Днепра сонно ползли лодки рыбарей, направляясь к стоящему на берегу возу. На фоне жухлой травы темнела пара соловых коняг и дожидающийся улова возница. Княжий пир не прекращался. Ко двору Владимира ежедневно свозились горы рыбы, птицы и зверя, чтобы было чем заедать нескончаемые реки вин, медов и пива. Тем паче, что предстояла богатая тризна, грядущая независимо от того, отыщется ли погибший.
Владимиру не впервой нарушать покон и он не упустит случая показать всем, кто на Руси хозяин. Опять же, урок молодым войнам, дескать, служите верно, и Красно Солнышко не забудет своих витязей. Залешанин вон — из татей в княжьи друзья попал, до сих пор не просыхает.
Мысли, пробежав по кругу, вновь вернулись к Рагдаю и Сотник твёрдо решил, при первой же возможности расспросить Селидора. Однако, на сей раз, дорога лежала в другую сторону…
Две трети пути до Вертеня остались за хвостом Ворона и Извек решил остановиться на ночь в городище. Перед последним переходом стоило дать роздых коню, да и самому наконец выспаться под крышей. Уже в сумерках миновали ворота. Усталый конь затопал живей и скоро свернул на знакомую улочку, где его ждала порция вполне сносного овса, а хозяина — сытный ужин в закопченной харчевне. Сотник давно облюбовал этот постоялый двор. Здесь его знали и встречали как старого приятеля. Правда, по началу приходилось знакомиться со здешними мужиками по—свойски. Не взирая на то, что перед ними княжий дружинник, местные смельчаки несколько раз учиняли проверку гостя на добрый удар. Их не смущало даже то, что каждая проверка происходила «на своей морде». Хотя, как справедливо отметил Сотник, морды здесь были не особо умные, но крепкие.
Признали Извека только после того, как хозяин корчмы в пятый раз поменял разнесённые в щепу лавки и столы. В последний раз щепа была особенно мелкой и корчмарь пригрозил, что закроет конуру и подастся в дальнюю весь, к братьям рыбарям. С тех пор Сотник мог просидеть за столом хоть целую ночь и не увидеть в свою сторону ни одного косого взгляда. Междусобойные мордобои конечно же продолжались, но не имели такой разрушительной силы, как прежде. Теперь местные, не по злобе разбрызгав друг другу сопли, снова возвращались на места и приглашали к себе Извека, померяться выносливостью брюха. Тогда не вставали из—за стола до глубокой ночи, расспрашивали какое в свете чудо, слушали, обсуждали.
На этот раз тоже засиделись допоздна и к полуночи, когда шум стих, Сотник улёгся прямо на лавке. Под голову по привычке положил дорожный плащ, свёрнутый тугим валиком. Разбудили первые гости. Ввалились шумной ватагой, крикнули браги с пивом, махнули, чтоб присоединялся. Извек благодарно приложил ладонь к груди, но головой качнул отрицательно. Посетовав на отказ, мужики пожали плечами и принялись уничтожать выпивку, как Святослав хазар. Пару раз зыркали на рыжего веснушчатого детину, тихо жующего в углу, но в присутствии Извека не задирались. Парень же беззаботно поглядывал в окно, вертел головой по сторонам и, несмотря на пудовые кулаки, держался без вызова. Проезжий, определил Извек, скорее всего посыльный, из Коржа, заехал по дороге перекусить. Коржаковские почти все такие мордастые и широкие в кости.
Пока Сотник разглядывал парня, средь мужиков, за соседним столом, созрела ссора.
Всё как водится: слово за слово — шапкой по столу и, вот уже кому—то под нос сунули убедительную дулю. Само собой, дуля не понравилась. В ответ выпорхнул жилистый кулак и в воздухе мелькнули стёртые подмётки хозяина дули. Владелец кулака взгромоздился поверх стола, но освободившаяся лавка тут же отправила его на пол. Все вскочили готовые похватать друг дружку за грудки. Однако, с утра, особого желания волтузиться не было, и компания повисла на руках зачинщиков.
Сквозь толкучку, к Извеку протиснулся хозяйский малец, знаком дал понять, что конь сыт, осёдлан и стоит за дверями. Сотник кивнул, протянул монету и подался к выходу. Подвигая сцепившихся мужиков, примирительно пробасил:
— Ну, пора и честь знать, бывайте, ребята.
Мужики замерли. Собрав глаза в кучу, рассмотрели Извека, поспешно посторонились. Провожаемый почтительными взглядами, Сотник проследовал до двери в полной тишине, но едва переступил порог, как сзади кого—то звонко съездили по сусалам, и потасовка возобновилась с новой силой.
Снаружи тоже не всё было спокойно. Доносились разноголосые крики и далёкий гомон.
Поглядывая на струящийся за домами дымок, Извек едва не споткнулся о вытянутые ноги мужика, что лениво развалился на брёвнах, с шапкой орешков в руках. Тот, не обратив внимания, с аппетитом трещал скорлупками, прислушивался к далёкому шуму и удовлетворённо двигал бровями.
