Они были цепными псами Хаману: мужчины и женщины, которым древний, пресытившийся жизнью король дал в руки поводья и доверил править городом. Их имена произносились только шепотом и здесь, в Берлоге Джоата, их боялись больше всего на свете и даже больше короля.
Дварф не слишком любил своих клиентов, но он знал их достаточно хорошо и понимал, что под желтыми одеждами они такие же как и все другие. Они, как и все, шли на компромисы, чтобы выжить в этом тяжелом для жизни мире. Он не завидовал им, ни в малейшей степени. В его глазах все привилегии, которые у них были, не могли перевесить риск, которому они подвергались каждый день, упорно цепляясь за свою маленькую нишу в огромной бюрократической махине Урика.
Король Хаману объявил, что ничего не изменилось. По большому счету король сказал правду. Но в маленьком мире Джоата постоянно что-нибудь менялось. За эти годы он создал и теперь подерживал свою семью, жившую в этом же доме, за таможней. Его жена все еще готовила вся пищу. Его дети помогали ему больше раз, чем он мог сосчитать. Его пятеро внуков спали в уютных кроватках за кладовой.
Это было совсем не просто; ему пришлось выдержать много тяжелых лет, намного больше, чем легких или приятных. Темплары были надежными клиентами, за исключением тех, увы, нередких случаев, когда не удавалось собрать достаточно хороший урожай, или очередная военная затея Хаману переводила весь город на военное положение. Берлога Джоата горела дважды, в последний раз когда хулиганы из Тира вторглись в город, собираясь освободить рабов. К счастью у них ничего не получилось.
После этого Король Хаману поступил совершенно правильно: он уменьшал налоги и поборы чиновников до тех пор, пока торговля не восстановилась. Король-волшебник никогда не утверждал, что он основал Урик, но он всегда говорил, что в тех пор, как он захватил власть в уже существовавшем городе, его тяжелая лапа оберегает город и нянчит его как любимого, но непослушного ребенка. И Урик выживал во всех обстоятельствах. Жители Урика выживали. В конце концов вопрос выживания заботил граждан намного больше, чем печально известная жестокость короля или жестокость любого темплара.
Уже стоя на закате жизни — его глаза стали не такие зоркие, как были в юности, а рука слегка дрожала, когда он поднимал полную кружку — Джоат гордился собой, своей Берлогой и своим умением выживать.
Или, возможно, это была не гордость, но просто эта странная, меланхолическая музыка вызвала что-то в его душе.
Юнец просто привел в транс себя и всех, кто слушал его игру. Он не показывал ни малейшего признака усталости. Было похоже, нравится это кому-нибудь или нет, но он был способен играть на своих дудочках до рассвета, если кто-нибудь не остановит его. Меланхолическая музыка нагнала тоску на его клиентов, и те перестали заказывать новые порции броя. Джоат вытер свои руки о кожаный фартук, который прикрывал его от шеи до колен — и заодно закрывал целый арсенал, висевший у него на поясе. Он перебрал пальцами и выбрал маленькую дубинку, удар которой заставлял человека отключиться на какое-то время, как раз до закрытия Берлоги. Маленькое оружие исчезло в огромном кулаке дварфа.
Он уже огибал стойку бара из костей мекилота, собираясь решить свою маленькую ночную проблему, когда ужасный женский крик прорезал воздух. Все головы вскинулись вверх — за исключением головы музыканта. Крик какое-то время повисел в воздухе и оборвался, так же как и возник: внезапно.
Все, бывшие в Берлоге быстро обменялись взглядами: Убийство. Никто не произнес ни слова, в этом не было необходимости. Даже если какой-нибудь темплар и захотел бы спасти женщину, шансы найти ее живой были малы, а шансы спасти ее были еще меньше.
Темплары были очень осторожными игроками, особенно если речь могла зайти об их жизни.
Белокурый темплар — довольно симпатичный, если не обращать внимание на сломанные зубы — покачал своей кружкой вверх-вниз. Вооруженный до зубов эльф с другой стороны комнаты повторил его жест. А женщина-темплар бросила керамическую монету в полупустую кружку музыканта. Она попросила его сыграть что-нибудь более веселое.
Неожиданный хор голосов, несогласных с ее просьбой, зазвучал со всех сторон. К невероятному удивлению Джоата, почти все его твердо-головые полупьяные клиенты были очень довольны бесплатным представлением. Кто знает, что они могли бы сделать, если бы он своей дубинкой заставил парня замолчать? Может быть ему стоит пошустрить и отыскать музыканта, играющего меланхолическую музыку?
Тяжело вздыхая и мучаясь вопросами, на которые он не знал ответа, Джоат вернул дубинку обратно на пояс под фартук. Потом он достал небольшой бурдюк броя из-за прилавка бара и пошел по залу, доливая брой во все неполные кружки. На мгновение он остановился около стола, за которым перед пустой кружкой сидел одинокий темплар.
— Ты готов? — спросил он в пространство над головой человека.
Темплар выпрямился, прикрыв своими огромными руками записную книжку, но Джоат уже успел бросить на нее взгляд. Впрочем, Джоату не было необходимости подглядывать. Этот темплар — Джоат считал делом чести не знать имена своих клиентов — приходил не каждую ночь, но уж если приходил, всегда занимался одним и тем же. Он изучал отметки на полосе пергамента, а потом пытался по памяти воспроизвести их в своей записной книжке. Он повторял этот процесс столько раз, сколько было необходимо, и редко больше двух раз на один кусок пергамента.
Джоат разпознавал написанный текст, когда он видел его: как и большинство людей. Но как и большинству людей ему было запрещено уметь читать. Только аристократы и темплары имели такую привелегию, и он тщательно скрывал, что уже много лет назад научился понимать написанное.
Так что умный человек, или дварф, может предполагать и догадываться.
У этого мускулистого переписчика был глубоко вдавленный нос и вечно искривленные от недовольстя губы. Вряд ли он собирал и переписывал любовные письма от благородных дам(хотя Джоат видел странные вещи, случавшиеся в его Логове), так что он предполагал, что темплар изучает магию.
Наверно только Великий Хаману знал, зачем этому темплару надо записывать в свою записную книжку эти заклинания. С другой стороны, однако, может быть и так, что если бы Великий Хаману узнал от этом хобби темплара, он превратил бы самого темплара в кусок пергмента. Король предоставлял какую-то часть своей магической силы темпларам, хотя обыкновенный человек не имел ни малейшего понятия, что это означает. Ученые из Главного Бюро выполняли какие-то загадочные исследования, которые давали возможность Урику защищаться от остальных городов-государств, а военное бюро умело использовать то, что насочиняли Главное Бюро и сам король.
