В глаза тут же бросилась гигантская клавиатура, вызывающая слишком явные ассоциации с крысиной пастью. Тот самый гигантский крысиный хвост, о котором с нотками истерики поведали ему коллеги, в синкопированном а-ритме звучащего пассажа мотался по комнате, описывая то самое, когда-то, смеха ради, придуманное им окривевшее кольцо. Он с каждым размахом увеличивал амплитуду и громил всё, что находилось в комнате и к компьютеру не имело отношения.
Вид дисплея его личного компьютера, и главное — то, что на нём было изображено, действительно мог внушить ужас. Почему-то опять померещилось, что из глубины экрана Арпадофель лениво постреливает в него очередями тёмно-багровых искр из косого глаза, ещё и вытянув хлыстом указующий, грозный перст…
Моти тут же выставил из комнаты последовавших за ним, а теперь дрожащих за его спиной, находящихся на грани истерики коллег, предложив им заняться своими задачами («или… чем хотите…») и позвонил Минею Мезимотесу: «Шеф, приходите!
Кажется, свершилось, причём гораздо скорее, чем я мог мечтать в самых смелых и безумных снах. И в той форме, о которой мы и не подозревали… Даже меня слегка напугало!» — «Мы с Кобой уже идём!» — «А этот-то зачем?» — вырвалось у Моти. — «Моти, ты меня удивляешь! Я же тебе с самого начала сказал, что он главный куратор темы.
И Тимми Пительман будет полностью ответственным за реализацию нашей темы. И… знаешь что… э-э-э… постарайся быть с Кобой… ну, понежнее что ли… Ладно?
Ты себе не представляешь, насколько этот человек нам необходим! Ты ведь и понятия не имеешь, кто такой Коба Арпадофель!» — «Кто такой? — нервно повторил Моти: — Администратор по неким загадочным общим и конкретным вопросам, куратор…» — «Темы угишотрия!» — торжественно закончил Миней. Моти на какое-то время замолк, потом заикаясь спросил: «Как вы сказали, шеф?» — «Я сказал — УГИШОТРИЯ! Привыкай, мой мальчик! Так мы назвали нашу тему, правда, до сих пор не афишировали её кодовое название, но теперь можно: ты дал нам такое разрешение!» — «Значит, — слабым голосом пробормотал Моти: — Арпадофель куратор у… ги… шот… как-там-её?..
А что ещё?» — «Бери выше! Коба Арпадофель — Главный Фанфаролог!!!» — «Б-г мой! А это что ещё такое?» — «Ты что, испугался? Не пугайся!.. Что такое Главный Фанфаролог, и вообще, что такое наука фанфарология — узнаешь со временем. Скоро эту недавно зародившуюся в недрах научных лабораторий Арпадофеля и стремительно восходящую науку будут изучать все-все-все! В современном мире без фанфарологии и шагу не ступишь…» — и с этими словами Миней, посмеиваясь, повесил трубку.
Рассеянно слушая короткие гудки, Моти брезгливо поморщился и насторожился. Уж если для дела понадобился этот зловещий Куби-блинок, который непонятно, зачем на «Лулиании» появился и что тут делает, значит, дело явно нечисто. В этой безрадостной мысли его укрепляло жутковатое зрелище его компьютера, превратившегося в гигантского крысыча. Одно дело — разрабатывать игры на основе крутых ужастиков, действие которых происходит в виртуальном мире обычного компьютерного экрана. Но совсем другое — оказаться внутри этого чудовищно распухшего виртуального мира; в этом он только что убедился. Даже если это ослепительно красивая и манящая «Цедефошрия» для всех-всех-всех, о которой столько вещал шеф, фанфарисцировал Арпадофель и поддакивал Пительман. Но что это за фанфарология, чёрт побери?!.. Моти с отвращением и некоторым ужасом вспомнил фанфары, испускаемые горлом Арпадофеля, особенно пронзительные в моменты приступов фанфарического словоизвержения. Он вспомнил, что молодые сотрудники Бенци Дорона обозвали речёвки Кобы — фанфаразмы. «Точнее не придумаешь!»
* * *
По просьбе Минея, они с Тимом накануне договорились наконец-то вместе сесть и поработать над Фанфарическим золотым гальюном. Тим даже в мыслях идею Арпадофеля не считал дурацкой. Ну, а Моти приходилось помалкивать и хотя бы вслух не выражать, что он думает по поводу очередного фанфаразма Арпадофеля. Скрипнув зубами и про себя выругавшись, Моти согласился, а потом половину ночи после тяжёлого рабочего дня не мог уснуть, осторожно ворочался, думая почти с отвращением о совместной работе с навязанным ему «приятелем». Он только старался не разбудить спящую рядом Рути.
Н-да… На этом за одну ночь жутко разросшемся компьютере ещё надо приноровиться работать! Особенно на клавиатуре, превратившейся в подобие зубастой пасти взбесившегося чудовища. Ничего не поделаешь, придётся разрабатывать этот… э-э-э…
Фанфарический золотой гальюн на рабочем месте Тима. А может… пусть он сам и выкручивается? Но у Моти как раз появились на эту тему некоторые забавные идейки, которые руки чесались воплотить. А если ещё они смогут выплеснуться из виртуалий экрана компьютера в материальный мир! — о, это было бы забавно, хор-р-р-роший был бы ответ Арпадофелю! И главное — чтобы никто не подкопался! Будем надеяться, что Тим с его складом ума не просечёт подтекст. Кроме того, эстетическая часть — не его конёк, а ведь именно подтекст Моти постарается укутать эстетикой. Однако, где же Пительман, всех-всех-всехный приятель?
Моти, сев на покосившийся после буйства огигантевшего компьютера стул, сиротливо стоящий посреди комнаты, положил на колени ноут-бук и углубился в работу. Он позабыл о времени, пропустил время обеда, не слышал испуганных разговоров вокруг; не знал, что лулианичи, заглядывая в разгромленную комнату, испуганно захлопывали дверь. Он даже не задался вопросом, почему Тим до сих пор не появился у него. Не до того ему было!.. Давно уже он не получал такого удовольствия от работы! Ему хотелось ввести в программу как можно больше комических элементов — и, похоже, ему это удавалось. Улыбаясь и мурлыча себе под нос какую-то песенку, популярную в дни их с Рути молодости, он конструировал на маленьком экране блок за блоком сверкающего золотом помещения. Посреди он водрузил огромный золотой унитаз, точное подобие кресла Арпадофеля, а вдоль сверкающих золотом с отливом в оттенок зыбучих топей стен расположил открытые кабинки, в которых стояли унитазы поменьше, с неуловимой чёткостью выделяющиеся на фоне стен чуть иного оттенка.
Конечно же, Фанфарический золотой гальюн запускается и управляется музыкальным файлом: так сказать, музыкальная тема берёт начало в нижнем регистре в исполнении унитаз-фагота, а через каждые несколько тактов повторяется в верхнем регистре, где вступают струйные колокольчики. А потом — в зеркальном порядке. И так несколько раз… Моти от души веселился, представляя, как прореагируют лулианичи на унитазификацию эстетики имени Кобы Арпадофеля, воплощённую в музыкальной теме Фанфарического золотого гальюна, как над этим будут потешаться эранийцы!..
