Однако было еще одно дело — предстояло обеззаразить тот участок земли, где побывал динозавр. Подойдя к месту бойни на расстояние двадцати метров, я увидел кровавое месиво там, где монстр втоптал в землю группу орков. Оставшиеся в живых стояли рядом и с ужасом рассматривали результат действий этой огромной махины. Когда они заметили, что я нахожусь рядом, шарахнулись от меня так, как будто я был исчадьем ада…
Я крикнул им:
— Отойдите подальше! Не стойте здесь, это опасно! — И активировал заклинание поднятия температуры, распространив его на максимальную площадь, на какую только хватало.
Вначале от почвы начал подниматься пар, изуродованные останки как будто поджаривались — похоже было на работу СВЧ-печи, затем пошел черный жирный дым… через минут двадцать все было закончено. О бесчинстве монстра напоминало лишь черное выжженное пятно, остатки костей, обугленных высокой температурой, да куски металлических деталей оружия. «Буду надеяться, что никакой заразы не перешло в этот мир», — подумал я.
— Ну что, Великий шаман, мы победили…
Я вначале не понял, что Красст обращается ко мне, потом усмехнулся и кивнул:
— Победили. Давайте занимайтесь делом, собирайте пленных, ну и так далее. Не буду тебе указывать, что делать, — ты лучше меня это знаешь. Кстати, а кто, какое племя напало на нас со спины? Кто это были?
Красст усмехнулся:
— Умрак. Этот поганец изобразил, что уходит, а сам встал в засаде, чтобы напасть со спины. А вот второе племя — те и правда ушли. Во время боя они стояли и не вмешивались.
— А он живой, этот тип? Где он?
— До вон стоит, скучный такой… Что с ним делать, не знаю.
— Красст, тебе надо, чтобы он как-нибудь воткнул нож в спину? Нет? Тогда решай с ним.
Я повернулся и пошел к своим друзьям, которые стояли тесной группкой и смотрели на то, что происходит. Они тоже были бледны — появление монстра произвело впечатление даже на них.
— Да, Викор, ты сегодня превзошел сам себя по разрушениям! — усмехнулся Бабакан. — Веришь, похоже, мне надо менять штаны. Возможно, я обделался!
— Викор, хочу сказать тебе спасибо, — задумчиво проговорил Алдан.
— За что? — недоуменно произнес я, притягивая к себе упругую Аранну, обняв ее двумя руками сзади, за талию. Ее волосы пахли какой-то травой, как обычно. Захотелось уйти куда-нибудь в тихий уголок, забыть обо всех этих ужасах, о войне и просто поваляться на солнышке у тихой речки…
— За то, что не убил племя эльфов, за то, что не устроил кровавую бойню, когда ты мог это сделать, после несправедливого и подлого к тебе отношения.
Я досадливо отмахнулся:
— Алдан, я же не монстр, неужели я бы уничтожил родичей Аранны и твоих? Давай не будем об этом, и так тошно. Надо закончить дела, хотя так хочется бросить все и уйти отдыхать. Мне еще тут прибраться надо…
«Уборка» заключалась в следующем: после того как Красст приказал собрать трупы врагов и своих, правда, в разные кучи, я спалил их заклинанием — нельзя было оставлять их гнить на солнце, это могло привести к эпидемиям. Подсчитали потери: у амараков погибло около пятидесяти человек, а у объединенных сил «Антанты» — около семисот. Большинство смертей врагов было результатом моих действий.
Испытывал ли я какое-то сожаление о погибших? Терзался ли о том, что от моих рук лишились жизни сотни разумных существ? Честно говоря — нет. Они знали, на что шли, они были готовы убивать и быть убитыми. Вот только я решил для себя, что жертвоприношений больше не допущу. Хватит.
В живых осталось триста воинов из числа тех, кто не вступил в битву, и двести врагов. Их было бы больше, но пока я бегал, останавливая зомби, их количество сократилось на несколько десятков — зомби ничего не боялись, они, как бессмысленные механизмы, нападали и нападали на тех, на кого я их нацелил, пока душа не освобождалась из мертвого тела.
Испытывал ли я угрызения совести, что применил страшные запретные заклинания? Нет. Я не хочу обосновывать это какими-то моральными причинами — что я делал хорошее дело, что я пытался избавить орков от постоянных войн путем одной войны, объединительной, — не было этому оправдания. Но и терзать себя постоянными самокопаниями я тоже не хотел. У меня был за спиной автомат, я обещал не применять его без нужды — такая нужда настала, и я не раскаивался, что его применил. Тем более что это была другая страна, и тут были другие законы. Здесь применение такой магии не считалось чем-то неприличным и незаконным.
Пленных и не вступавших в битву воинов чужого племени собрали в две группы. И тех и других лишили оружия — оно лежало кучами на земле, уже рассортированное.
Искали Амрта, но он опять сбежал, воспользовавшись суматохой.
Воины амараков выстроились в ряды, вперед вышел Красст. Он был торжественен и важен:
— Воины! Теперь вы не просто воины какого-то племени, а воины народа орков! Я ваш Великий вождь и поведу вас на новые завоевания, мы должны объединить все племена в один народ! Сейчас мы вместе поедем к вашим женщинам, и вместе с ними вы присоединитесь к стойбищу амараков. Там вы выстроите дома, и там же теперь будет наше главное стойбище, наша столица, и называться она будет Амарак! Осталось одно дело: среди вас оказался вероломный преступник, который обманом изобразил, что он мирный, что не хочет на нас нападать, а сам таил планы ударить нам в спину и ударил! Это бывший вождь племени скангаров Умрак! Я приговариваю его к смерти за предательство. И так будет со всеми, кто посмеет совершить измену!
Из-за спин воинов амараков вывели Умрака со связанными сзади руками. Он не просил о пощаде и только злобно зыркал на Красста, а особенно на меня, потом сплюнул на землю, выражая этим свое презрение.
«Что ж, — равнодушно подумал я, — ценю твою стойкость. Вот только не надо было быть таким идиотом и переть на меня. Вот и поплатился».
Умрака поставили на колени, а затем один из воинов ударом булавы разбил ему голову. Тело недолго подергалось и затихло.
Красст подозвал вождя племени, отстранившегося от битвы:
— Ты готов принести мне клятву верности и признать меня Великим вождем?
Вождь кивнул головой и низко склонил ее перед Красстом.
— Хорошо. Встань на колени и повторяй за мной: я навсегда признаю Великим вождем Красста и тех, кого он назначит вместо себя. И если я нарушу эту клятву, то могу быть убит, а моя душа отправится в преисподнюю.
Вождь повторил эти слова и замер, коленопреклоненный. Красст удовлетворенно посмотрел на него, подождал некоторое время и сказал:
— Теперь возьмите свое оружие, идите к своим женщинам и детям, ведите их к стойбищу амараков — отныне это ваш дом. А если вы посмеете нарушить клятву — вы будете страшно наказаны. — И Красст посмотрел на меня. Я поморщился: «Вот только делать из меня карателя еще не хватало. И ведь все может быть…»
