Колин рассыпался в благодарностях — и лойрио наконец ушел. А мальчишка грустно посмотрел на меня.
— Вот так, зайка. Хочешь жить — терпи двух куриц. Может, ты их еще раз описаешь?
Я дернула ушами.
Для вас — любой каприз. Только боюсь, что они меня не подпустят близко. А Колин тем временем взялся за поднос.
— а тут и для тебя еда есть. Смотри, малышка, морковка. Будешь? Иди сюда, лапочка моя. Умная, хорошая заюшка…
Я вспрыгнула на кровать. Морковка — это правильно. И капусты можно. А еще — яблочек….
Все это было — и весьма симпатичное. А вот запах от подноса мне не понравился, да еще как…
Мама же меня готовила в ученицы к травнице, чтобы спихнуть меня туда и забыть о позоре семьи, ну я и научилась разбираться в зельях. А вот это…
Сквозь запах чеснока отчетливо пробивались другие ароматы. Человек‑то их в жизни не заметит, людишки — существа обделенные Лесом, что они могут учуять? Только чеснок. А вот я — я умная.
Зелень–трава, дурман, огнецвет, горечавка, полынь… все по отдельности встретить несложно. Н вместе, да еще с чем‑то мускусным — только в одном случае.
Приворотное.
Прежде, чем Колин успел запустить ложку в наваристую похлебку, которая просто благоухала этим зельем, я перехватила его зубами за кисть.
Не больно, но ощутимо.
Отпустила.
Вскрикнула.
Опять перехватила, как только он снова решился попробовать.
Мальчишка посмотрел на меня, на похлебку, опять на меня… и сообразил!
Умница моя синеглазая!
— отравлено?
Я бы замотала головой, но зайцам человеческую речь понимать не рекомендуется. По счастью, Колин понял, что ответа ждать глупо и принялся размышлять.
— да нет, травить меня ни к чему. Разве что… приворотное?
И еще раз повторюсь — умница! Только вот что теперь делать?
Глупый вопрос. Мне — ничего.
Я осталась сидеть столбиком, ожидая решения Колина. По крайней мере, ложку бросил, а что соберется налопаться приворотного — это вряд ли.
Слишком он для этого умен.
Колин.
Чем дальше, тем больше меня подмывает заказать зайке золотой ошейник с бриллиантами.
Сначала — стрелы, потом вывести меня на засаду, теперь вот, приворотное… ей цены нет! Такая зверушка дороже золота! Я посмотрел на похлебку. Пахло безумно аппетитно, но…
Пришлось встать и выглянуть за дверь.
Никого. Отлично.
Теперь наплевать на слабость и свистнуть. Негромко, но отчетливо. Подождать и повторить.
В любом замке живут собаки. И лойрио Каренат не исключение. Нескольких я видел внизу, пока меня несли. Ну‑ка…
Долго ждать не пришлось. Две здоровенных туши вывернулись из‑за угла так, словно тут и караулили. И я выставил миску перед ними.
— Хорошие собачки…
Главное — дверь придерживать, чтобы внутрь не пролезли. А то зайка… Хотя оно и не понадобилось. В мгновение ока вылизав миску, две зверюги облизнулись и предано посмотрели на меня. Я махнул рукой.
— пошли… идите отсюда. Потом еще угощу!
О таких зельях мне Марго рассказывала. И кузенам, кстати, тоже. Дрянь редкостная.
Долго они не держатся, если их не маг готовит, а маги стараются таким не баловаться. Да и где в этой глуши найти грамотного мага? Заплатили какой‑нибудь травнице, та и рада стараться, сболтала, что просили. Но мне‑то от этого не легче!
Выпив это зелье, мужчина проникается любовью к первой или второй из увиденных им женщин. В зависимости от индивидуальных предпочтений. Потому этой дрянью и не пользуются. Часто случалось, что опоенный мужчина делал предложение не той, которая его опоила, а ее кузине или служанке. Точность тут не гарантировали даже великие маги. Мужчина воспламенялся чувствами, как сухой валежник — мгновенно. Точнее — страстью. Это как пожар, который сжигает внутренности. Но… долго это не держится.
Два–три дня — и все.
Хотя женщинам этого часто более чем достаточно. Они успевают запрыгнуть с несчастным в постель и дойти до Храма. А потом — в зависимости от ума конкретной дамы. Самые умные продолжают подпаивать мужа несколько месяцев, пока не появится привыкание. Наверное, для меня бы тоже не пожалели зелья на пару месяцев.
Мне чувствовать себя польщенным?
Если бы не зайка…
Я вернулся в комнату, обнюхал жаркое и хлеб, воду в кувшине — по счастью вино мне было попросту нельзя и сладкий пирог. Зайка хрустела капустным листом и, подумав, я присоединился к ней. Если бы что‑то еще было отравлено, она бы меня точно предупредила.
Вот ведь…
Если так и дальше пойдет — надо будет питаться одной морковкой. И быстро удирать отсюда.
А как же Крашри?
Надо расспросить Шакра. А заодно попросить его достать мне еды, если что… Понять Карената можно, но становиться добычей его дочек мне и в помрачении рассудка не захочется!
Но ведь они будут думать, что я выпил зелье. И лучше пусть думают так, а то ведь и еще как его подсунут! А вот что можно придумать?
Я остановил взгляд на зайке. А что… лесная дева — женщина?
Отлично!
И я принялся уминать ужин.
Девиц долго ждать не пришлось. Буквально спустя полчаса в дверь заскреблись — и я поблагодарил Четырехликого и зайку.
А теперь — спектакль!
Урон, конечно, для чести, но я никому не скажу, зайка промолчит, а те, кто пользуются неблагородными методами, благородства в ответ и не заслуживают.
Вот.
Зая.
После ужина я расположилась поудобнее, и принялась смотреть спектакль. А именно — явление двух девиц.
Нет, у нас в Лесу ухаживание обставляется проще. К тому же, самочек у нас меньше, а самцов больше, поэтому одна и та же самочка часто нравится двум–трем самцам. Я — исключение, увы… И когда самка выбирает себе пару, то дает намеками понять об этом парню. Приглашает его погулять вместе, побегать в полнолуние, угощает чем‑нибудь вкусненьким…
Пары намеков хватает — и парень принимается ухаживать интенсивнее. Приносит цветы, опять же — дичь, потом они начинают спать вместе, и наконец вместе жить, когда построят дом.
А тут так странно…
Я уже поняла, что лойрио — птица редкостная. Но чтобы так поступать?
Девушки были разряжены в пух и прах, даже я это поняла. Роскошные платья, высокие прически, драгоценности, краска на лицах… страшновато даже стало.
У нас женщины вообще лица не красят, мы же в любой момент можем перекинуться, а в этом случае… одежда рвется, краска остается на шерсти… румяна на медвежьей морде и помада с пудрой будут смотреться достаточно необычно, не так ли?
