Они проходили мимо дверей в камеры преступников. В свете фонаря, который держал командир стражи, Ричард видел впереди пальцы, просунутые наружу, хватающиеся за края небольших прорезей, проделанных в середине каждой железной двери. Видел глаза, выглядывающие сквозь них. Когда заключенные замечали Найду, идущую за командиром стражи, пальцы и глаза снова исчезали в темноте. Никто не окликал пришедших. Никто не хотел привлекать к себе внимание.
В конце особенно узкого, петляющего прохода с дверями, расположенными дальше одна от другой, командир стражи остановился перед камерой слева. Здесь никто не высовывал в прорезь пальцы, не заглядывал в нее. Когда тяжелая дверь отворилась, Ричард понял почему. Внешняя дверь вела не в камеру, а в небольшое внутреннее помещение с другой дверью. Та была поменьше и вела в камеру.
Командир стражи с помощью длинной сухой щепки перенес пламя из своего фонаря в другой, висевший здесь на железном стержне.
— Это камеры, огражденные щитами, — пояснил он, заметив вопрос в глазах Ричарда.
Дворец был выстроен в форме заклинания, которое усиливало дар всякого Рала и ослабляло мощь прочих волшебников, а эти камеры, огражденные щитами, предназначались удержания обладающих магическим даром независимо от их силы.
Командир стражи поднял фонарь, чтобы заглянуть в небольшую прорезь во второй двери. Убедившись, что заключенный не собирается нападать, он открыл дверь. Ему пришлось налечь на нее всем телом, чтобы распахнуть. Ржавые петли протестующе заскрипели. Когда дверь отворилась достаточно, чтобы Ричард смог пройти, командир стражи вышел в коридор, дожидаться их там.
Найда с эйджилом в руке зашла первой. Сидевшая на полу женщина стала отползать, но в конце концов уперлась спиной в стену. И замерла. От внезапного света она зажмурилась. Она не казалась опасной. Но ее дети с этим не согласились бы.
— Расскажи о своем видении, — потребовал Ричард.
Женщина оглядела Найду, затем снова посмотрела на него.
— О котором? У меня их было много.
Ричард не это ожидал услышать.
— О том, которое заставило тебя убить детей.
В глазах женщины отражались блики света. Она молчала.
— Твои четверо детей. Ты сбросила их с обрыва. Расскажи о видении, из-за которого ты решила, что должна убить своих детей.
— Мои дети теперь в безопасности. Они в руках добрых духов.
Ричард успел выставить руку и не позволил Найде прикоснуться эйджилом к женщине.
— Не надо, — мягко сказал он.
— Лорд Рал…
— Я сказал: не надо.
Он не испытывал сочувствия к этой женщине, но не хотел, чтобы ее пытали эйджилом.
Найда бросила на него короткий взгляд и наставила эйджил на женщину.
— Отвечай, или я займусь тобой, чтобы ты выучилась отвечать на вопросы лорда Рала без промедления.
Взгляд женщины обратился к нему.
— Лорда Рала?
— Именно так. Это лорд Рал. А теперь ответь на его вопрос.
— Расскажи, что за видение заставило тебя убить детей, — повторил Ричард.
— Из-за вас у меня теперь нет детей! — Женщина прикрывалась одной рукой, словно ожидала удара эйджилом.
Ричард поставил ногу на скамейку, высеченную из слагающего стены камня. Оперся локтем на колено и наклонился к женщине.
— О чем ты?
— Вы не защитите нас от того, что случится, когда обрушится крыша. Вы не обратите внимания на пророчество. — Женщина вызывающе вздернула подбородок. — Но то, что случится, уже не угрожает моим детям.
— Что же такое случится?
— Нечто ужасное!
— Что именно?
Женщина открыла рот, чтобы рассказать и с удивлением закрыла, поняв, что сказать ей нечего.
— Просто ужасное, вот и все, — сказала она наконец.
— Расскажи мне о том ужасном, что произойдет, — потребовал Ричард.
Она растерянно моргнула.
— Я… я не…
Вдруг она схватилась за горло и повалилась на темный каменный пол, забилась в судорогах и замерла.
Ричард обернулся, ощутив позади чье-то присутствие, а его правая рука легла на рукоять меча.
Он никого не увидел.
— Что там? — спросила Найда, обернувшись в поисках угрозы.
Ричард внимательно посмотрел вокруг.
— Мне что-то почудилось, но, наверное, это просто естественные особенности подземелья.
Он нагнулся к женщине. На ее губах выступила красная пена. Не вызывало сомнений, что она мертва.
— Эх, мы ничего не добились, — констатировала Найда. — Зря ты не позволил использовать эйджил. Тогда у нас были бы ответы.
— Я не хочу, чтобы ты без крайней необходимости применяла его к людям.
Она посмотрела на него тем особым грозным взглядом, который, казалось, был отличительной особенностью морд-ситов. Ричард знал, что такой взгляд порождает безумие. Знал, потому что сам когда-то побывал в их мире.
— Необходимость была, — сказала она. — Существует растущая угроза для вас. Глупо проявлять нерешительность. Глупо уклоняться от того, что необходимо сделать для предотвращения этой угрозы. Если что-то навредит вам, оно навредит и всем прочим. Угроза для вас — угроза для всех.
Ричард не стал спорить. Он допускал, что она, возможно, права.
— Мне кажется, если бы ты использовала эйджил, она сразу бы упала замертво.
— Теперь об этом можно только гадать.
Ричард решил не спорить с Найдой. Сделанного не воротишь. Он отвернулся от мертвой женщины и переступил высокий порог, возвращаясь к ожидавшему его командиру стражи.
— Эта женщина мертва. Отведите меня к человеку, которого посадили сюда этим утром, к ювелиру. Пока он тоже не упал замертво.
Командир стражи осторожно заглянул в открытую дверь, вероятно, ожидая увидеть кровь, затем махнул рукой.
— Его камера вон та, лорд Рал, напротив.
Он без промедления отпер наружную дверь камеры и повернул ключ в замке внутренней. Заглянув в маленькое отверстие в двери, распахнул ее.
Найда прошмыгнула перед Ричардом и вошла первой, с фонарем в одной руке и эйджилом наготове в другой.
— Негодяй! — выкрикнул мужчина, устремляясь к Ричарду, едва тот ступил внутрь.
Эйджил Найды коснулся его горла. Он с воплем отступил, прижимая руки к глотке, задыхаясь от мучительной боли.
На сей раз Ричард не возразил против использования эйджила. Этот человек дал вполне подходящий повод.
Ричард терял терпение и не стал церемониться.
— Сегодня ты пытался убить свою семью. Почему?
— Из-за того, что случится с ними, вот почему. — Голос мужчины был хриплым, в нем звучала мука от воздействия эйджила. Он яростно выпучил глаза. — По вашей вине!
