– В жизни не слыхивал подобной чуши! Линия дракона, тянущаяся от грота дельфинов до «Секиры мщения»?! Ты что, совсем свихнулась? Можешь не отвечать. Вот что я тебе скажу: во-первых, линий дракона не существует, а во-вторых, не считаешь ли ты, что если они все же существуют, то мы в первую очередь должны беспокоиться о людях, а не о нескольких дельфинах?
– Люди могут позаботиться о себе сами, – с непоколебимой уверенностью ответила Дандильон. – Мы обязаны помочь дельфинам.
Я был готов схватить Дандильон за шкирку и вышвырнуть из кабинета. Не сделал я этого только потому, что вспомнил о своем намерении вести себя по отношению к ней вежливо. Ну, хотя бы несколько дней. Физическое насилие могло привести к отказу в жизненно важном для меня финансировании. Я взял себя в руки, что, надо признаться, удалось мне с большим трудом.
– Дандильон, я действительно не думаю, что дельфинам грозит опасность. У них, надеюсь, хватит мозгов уплыть подальше, когда появится флот орков. Кроме того, оркам не удастся овладеть «Творцом бурь». Об этом позабочусь я и еще куча людей. Мы найдем его раньше орков.
– Это правда? – спросила Дандильон.
– Ну конечно.
– Хорошо, – сказала она, собирая кувшинчики с целебным травяным настоем. – Я пойду успокою дельфинов.
С этими словами Дандильон удалилась, довольная тем, что Фракс вносит свой вклад в поиски волшебного артефакта.
Макри взяла палочку фазиса с моего стола и раскурила ее.
– Это с твоей подачи? – гневно спросил я.
– Нет, конечно.
– Ты всегда находишь забавным, когда Дандильон начинает болтать о дельфинах.
– Не всегда, а лишь тогда, когда ее болтовня обращена к тебе. Если она заводит речь о дельфинах со мной, я просто ухожу. А линий дракона и вправду нет? – задумчиво спросила она.
– Нет. Они нужны только жуликам и самозваным предсказателям.
– В лагере гладиаторов я мало сталкивалась с оркским колдовством, но разговоры о линиях дракона помню.
Я закурил палочку легкого наркотика, вспомнив о подаренном мне Лисутаридой и припрятанном первоклассном фазисе. Макри он наверняка бы понравился. Даже очень. Вот почему я решил не извлекать его из укромного места.
– Они не существуют!
– Как скажешь, – пожала плечами Макри.
Пришла пора кончать теоретические изыскания и отправляться на улицу. Я взял свой самый лучший плащ магического подогрева и пробормотал нужные слова для его активации. Плащ мгновенно стал прогреваться, а я загрузил его глубокие карманы несколькими палочками фазиса и небольшой фляжкой кли. Этого должно было хватить на весь день детективной деятельности. Собираясь в путь, я машинально мурлыкал какую-то мелодию.
– Люби меня всю зиму, – неожиданно произнесла Макри.
– Что?
– Песенка, которую ты мычишь. Ее поет Мулифи.
– Прилипчивая мелодия.
– Она поет ужасно, – заявила Макри, так и не смягчив своей оценки артистических способностей певицы. – Неудивительно, что ей во время пения приходится заголяться. А мелодия привлекательна потому, что ее стянули из старинной эльфской баллады.
– Что?
– Баллада называется «Песнь властителя эльфов, обреченного на гибель».
– Никогда не слышал.
– Баллада малоизвестна, – вынуждена была признать Макри. – Она является частью пьесы Ариата-ар-Мита. Пьеса так и не стала популярной. Даже среди эльфов. Думаю, ее не показывали лет четыреста, если не больше.
– Макри, тебя не тревожит то, что ты знаешь о древней эльфской культуре больше, чем о самих эльфах?
– Мне нравится узнавать новые вещи. Но не кажется ли тебе странным, что Мулифи пела песню, в основе которой такая старинная мелодия?
– Возможно, это не больше, чем совпадение. Сколько мелодий существует? Со временем, как мне кажется, все варианты заканчиваются, и дальше уже идут повторы.
– Нет, – начала Макри. – Существует четырнадцать основных групп…
Сразу поняв, что мне грозит, я остановил ее движением руки и сказал:
– Избавь меня от лекции о любых известных человечеству музыкальных формах. Как древних, так и современных. Я должен заняться сыском.
Макри сказала, что хотела бы выйти на улицу вместе со мной. С тех пор, как я высказал предположение об участии во всей этой заварухе Сарины Беспощадной, Макри так и рвалась в бой. Но сделать это было довольно затруднительно, поскольку ей приходилось весь день вкалывать в таверне.
– Если я ее встречу, то убью ради тебя, – пообещал я.
Ханама беспокойно заворочалась на кушетке и тихо застонала. Макри, естественно, встревожилась. Я сунул в рот палочку фазиса и направился к дверям. Прежде чем выйти на улицу и приступить к расследованию, я должен был подкрепиться знаменитым рагу. Гурд и Дандильон стояли за стойкой бара. Вид у них был явно озабоченный.
– Что случилось?
– Танроз подхватила зимнюю хворь.
Я в ужасе посмотрел на них и с трудом выдавил:
– Это невозможно.
Гурд печально кивнул, а я, сраженный горем, тяжело опустился на табурет.
– Неужели это никогда не кончится? – пробормотал я и, дав слабым взмахом руки знак, чтобы мне нацедили пива, прошептал: – Мы прокляты.
– Мне кажется, она не очень плоха… – начала Дандильон, но я очередным движением руки велел ей заткнуться.
– Танроз… Больна… Кто же теперь будет готовить пищу?
– Эльсиор, – ответила Дандильон.
– Эльсиор? Да разве она способна приготовить настоящее рагу? О боги, какой грех мы совершили, чтобы заслужить подобную кару?!
Произнеся это, я мысленно погрозил кулаком всем нашим богам. Они и прежде играли со мной гадкие шутки, но чтобы сразить болезнью лучшую повариху в округе Двенадцати морей… Нет, это уж слишком.
– Боюсь, я просто не смогу этого пережить, – сказал я.
Дандильон положила руку мне на плечо и ласково произнесла:
– Ты должен быть сильным, Фракс. Мы сможем это пережить.
– Нет. Это конец, – обреченно прошептал я и, подняв глаза на Гурда, продолжил: – Это ты во всем виноват. Ты обязан был сообщить о болезни, как только ее подхватила Каби. Тогда в таверне не было бы орды больных людей, и Танроз, возможно, смогла бы избежать неприятностей. Не понимаю, как можно быть столь безответственным!
– Мы говорим о женщине, с которой я помолвлен, – заявил Гурд, повышая голос. – Это была твоя идея – не сообщать о болезни.
– Что?!
– Ты не хотел сообщать, чтобы не отменили карточную игру!
– Чушь! Это тебя больше всего беспокоили доходы. Если бы ты поменьше думал о деньгах и чуть больше беспокоился о благополучии других, этого бы не случилось!
– Танроз больна, а ты печешься о своем брюхе! – взревел Гурд.
– Если Танроз умрет, ты горько пожалеешь о том, что вынуждал ее трудиться в опасной обстановке.
