Ознакомительная версия.
– Стой, девонька! – Резкий окрик знахаря прозвучал как пощечина. Я моргнула и с ужасом увидела, что стою буквально в шаге от заговоренной веревки, а по другую ее сторону стоит Рейн. – Не переступай круга!
Родомир подхватил меня под руки и оттащил поближе к костру, когда Рейн заговорил:
– Ксель… Почему ты оставила меня? Ты меня боишься? Не стоит бояться… Я тебе ничего плохого не сделаю.
– Не слушай его, – мрачно буркнул Родомир, не выпуская меня, хоть я и не шевелилась. – Он теперь служитель Белой Невесты. И не тот, кого ты знала.
– Родомир… – Я говорила со знахарем, но не отрывала взгляда от Рейна, неподвижной статуей застывшего у границы обережного круга. От его глаз, которые мерцали багровым в свете пламени. Не бывает у человека таких глаз. И, хоть Рейн и не совсем человек, но и для него это не характерно. – Вы же говорили, что, пока он крови человеческой не попробует, есть шанс его вернуть?
– Знать бы как… Не смотри на него, не человек он боле. И тебя не узнает… Душа уже вот-вот отделится от тела, останется только пустота, подвластная Белой Невесте.
Рейн зло ухмыльнулся и ухмылка эта открыла заострившиеся клыки, совсем как у вампиров в фильмах ужасов, только вот на этот раз все было до жути реально. С другой стороны круга что-то зашуршало, и, обернувшись, я увидела ее, Белую Невесту. В бледном лице угадывались какие-то знакомые черты. Словно кого-то, кого я уже видела, загримировали до неузнаваемости и обрядили в белые полупрозрачные одежды, не столько скрывающие, сколько подчеркивающие наготу подлунной нежити.
– Что же ты, служитель мой, не позовешь к себе эту смертную? Я ведь именно ее указала тебе в качестве первой жертвы. Она держит тебя на этом свете и именно она должна открыть тебе путь к бессмертию. Или же ты настолько слаб, что не можешь преодолеть ее жалкое сопротивление?
Она обошла круг по широкой дуге и встала за спиной Рейна, уставившись на что-то за мной. И тотчас я ощутила, как рука знахаря, до того сжимавшая мое плечо, расслабилась и безвольно соскользнула по рукаву. Я обернулась и вздрогнула от неожиданности: Родомир бессмысленно смотрел перед собой остекленевшим взглядом, не трогаясь с места и не пытаясь хоть что-то предпринять.
– Ксель, иди ко мне.
Никогда еще голос Рейна не был таким проникновенным, таким зовущим. Меч вывалился из моих ослабевших пальцев, глухо звякнул о ветку, лежавшую на траве, а я шагнула к границе обережного круга. До Рейна – всего лишь шаг через грубую веревку с узелками. Один лишь шаг до грани, за которой – ничто.
И я эту грань переступила.
Сильные, но удивительно холодные пальцы Рейна сомкнулись на моей ладони, утягивая куда-то за собой. Он прижал меня к себе и, лаская, провел рукой по моей шее, убирая волосы назад. Я откинула голову, заглядывая в вишневые глаза, в которых не осталось ничего, кроме жгучего голода, и привычно положила ладонь ему на грудь, где вместо биения была только тишина, изредка нарушаемая слабыми ударами практически остановившегося сердца.
Я ощутила резкую боль в шее, когда в нее погрузились заострившиеся клыки, а длинные каштановые волосы тяжелой волной скользнули мне на лицо. Что-то горячее потекло по шее, в воздухе запахло кровью, когда перед глазами замерцали сверкающие переливами солнечного света искры моей силы…
…Кровь – это цена жизни, серебро души. Ей расплачиваются за ошибки, одаривают во время ритуалов и рисуют знаки на сердце. Кровью можно ввергнуть во мрак, а можно вытащить к свету. Можно запереть, а можно сорвать все печати и маски, дав свободу.
С кровью мой Свет переливался в нечто, когда-то бывшее Рейном, вдребезги разбивая все цепи, раздирая в клочья незримые печати, освобождая душу из застенков мрака, сплетенных сущностью нежити. Что-то темное выглянуло оттуда и уставилось на меня вертикальными зрачками горящих расплавленным золотом глаз. И я протянула к нему ниточку алого цвета с золотыми сполохами, ниточку, которую темная сторона поймала играючи, набрасывая эту петлю на одну из своих конечностей. В лицо мне пахнуло обжигающе горячим вихрем, будто бы я стояла перед полыхающим костром, и второй конец нити лег мне в ладони.
– Чего ты хочешь? – загудел голос у меня в голове и я невольно опустила взгляд на свои руки… пальцы, словно из жидкого солнечного золота, выглядывающие из широких серебристо-серых рукавов длинного балахона, и в них спокойно мерцала кровавая нить с отблесками света.
– Стань прежним. – Мой голос зазвенел переливами серебра, и кровавая нить в моих сверкающих ладонях наполнилась биением чужого сердца… нет, уже не чужого. Нашего.
– Приказывай, Хозяйка.
– Будь свободен, Зверь…
Рейн с каким-то хриплым, совершенно нечеловеческим воем оторвался от моей шеи, откидывая назад перемазанное кровью лицо. Краем уплывающего сознания я отметила, что уже лежу на траве в нескольких шагах от обережного круга, а рядом со мной на коленях стоит Рейн, и алый блеск стремительно уходит из его глаз, взгляд наполняется сначала страхом, а потом и яростью. Жгучей и такой густой, что в ней можно задохнуться. Она пролилась на поляну горящей смолой, а Рейна окутало облако непроглядной тьмы. Всего на миг, но этого было достаточно, чтобы различить, как кокон вокруг него густеет и распахивается уже едва заметным полотнищем плаща, накрывающим плечи. Рваный край этого «плаща» вдруг взметнулся в воздухе, словно живой, и наотмашь полоснул чуть поблескивающей кромкой призрачного лезвия там, где только что стояла довольно улыбающаяся Белая Невеста.
Визг нежити прошелся по барабанным перепонкам, словно ножом по стеклу, но второй взмах оборвал его столь резко, словно перебросил выключатель. Что-то шумно осело на траву, и только край белого одеяния нежити, появившийся в моем поле зрения, подсказал, что Белой Невесты больше не существует.
В груди что-то сладко заныло, будто натянулась тонкая нить, и «плащ», медленно развевающийся в воздухе, абсолютно игнорируя отсутствие ветра как такового, истаял, будто клок тумана. Рейн вздрогнул и обернулся ко мне.
И глаза его были вновь карими, человеческими. Только вот кровь, уже подсыхающая на губах и подбородке, портила впечатление.
Что-то мягкое, пропитанное отваром, прижалось к ране на шее, а голос знахаря Родомира произнес:
– Не знаю, девонька, как тебе такое удалось. Никто еще не мог отобрать служителя у подлунной нежити и вернуть его к людям, а ты смогла. Эх, как он шею-то тебе искусал, хорошо хоть, что не совсем в зверя обратился, иначе разодрал бы в клочья. А так даже следов со временем не останется. Ты же молодая, здоровая – оправишься. Правда, бегать еще не скоро сможешь, но это ненадолго.
Ознакомительная версия.
