– Но тебя не забыли, – тихо отозвался я.
– Я была близка к этому, – тихо ответила богиня. – Многие из Совета богов перестали брать меня в расчет, в то время как мой враг набирался сил. Я исходила безысходной яростью и болью. Я ненавидела всех и вся. Я проклинала всех, кто покинул меня, и тех, кто не смог выжить… Я даже собиралась разрушить свои Чертоги, которые и так были пусты за исключением тех душ, что я давно не отпускала от себя, не позволяя им переродиться…
– Лейла… – я поднялся со стула, где сидел, занятый наточкой меча. – Что ты хочешь сказать мне, моя Госпожа? Не надо вспоминать те времена, что полны боли и темной печали…
– Надо, мой милый жрец, – печально улыбнулась она. – Глядя на Тайрига и тебя, я сейчас испытываю стыд… Не только жрецы должны заботиться о боге, не забывая его в своем сердце, даже если не могут произносить его имя вслух, но и боги должны всегда помнить о своем долге. Я же давала своим жрецам вечную юность и долгую жизнь, почет и трепет перед их силой среди смертных, но и все… А когда пришла беда, я фактически отреклась от них…
– Это не твои слова, – напряженно заметил я.
– Верно, – она кивнула и перевела взгляд на вечернее небо, которое расцвечивали праздничные фейерверки. – Эти слова сказала мне душа, которую я возродила в твоем коне. И это правда.
Я молча ждал.
– Ли… я хочу искупить свою вину. Я хочу, чтобы ты отправился в Белую Ложу и освободил трех жрецов, которые были пленены более пятидесяти лет назад светлыми магами.
Вот теперь мы смотрели друг другу в глаза.
– Я очень виновата перед ними, – серо-зеленые глаза были полны… вины. – Особенно перед одним из них. Благодаря им я все еще на Эмире. Потому, что за эти годы ни один из них так и не забыл меня… Их вера невероятно сильна. До сих пор.
– Почему такой долгий путь? – наконец спросил я.
– Я уже сказала, – она вздохнула. – Это искупление. И Совираг четко выразился. Именно мои новые жрецы должны освободить тех, кто служил мне в прошлом. И помнит до сих пор. Большего я сказать тебе не могу.
Я вздохнул и снова сел, задумчиво поглаживая рукоять меча.
– Волю Верховного не оспаривают. Кто эти трое?
Она опустила голову:
– Один из них, предыдущий владелец Синего Пламени.
Я потрясенно вскинул голову:
– Верховный Жрец? Тот, кого называли Станислав?!
Богиня кивнула, не поднимая глаз.
– Что ж, – я улыбнулся. – Интересно будет встретиться с живой легендой. То-то он удивится. Как думаешь, Госпожа моя, он быстро научится заплетать тебе косички?
Она вскинула голову и рассмеялась, легко теряя свою печаль:
– Стани легко обучаем, но действительно будет интересно посмотреть на выражение его лица. Он привык молиться Лейле Прекрасной, а не Лейле Сорванцу, – богиня соскочила на пол и радостно провернулась на босой пятке.
– Что ж, тогда мне надо собираться в путь, – я вложил меч в ножны. – Думаешь, за пару дней управимся?
– Ты хотел побыть с семьей, – осторожно ответила она.
– Семья на то и семья, чтобы понимать устремления друг друга. Я думаю, мои братья вполне понятливы, – усмехнулся я. – Вот разберусь со своим первостепенным долгом служения своей богине и проведу свободное время вместе с семьей.
– А меня ты возьмешь в свой религиозный поход? – поинтересовались от дверей.
Я обернулся:
– Кэрт. Я собираюсь в Белую Ложу.
Он заинтригованно вскинул левую бровь:
– Всегда хотел посмотреть на их лидера Белила. Дэвид отзывался о нем весьма и весьма нелицеприятно. Причем такими эпитетами, что невероятно интересно, действительно ли этот тип такой идиот, или это все-таки предвзятость идеологического характера.
– Ну тогда я просто не могу отказать тебе и не взять в путешествие, – я тяжело вздохнул. – Придется тебе отрабатывать. Будешь нашим добытчиком. А то чувствую, не сильно часто у нас получится ночевать в хороших гостиницах и в мягких постелях.
Лейла рассмеялась:
– Как хорошо иметь такого меркантильного жреца.
– Именно это в нем и привлекает мою темную душу, – оборотень обнажил острые белые клыки в улыбке.
– А как же моя неземная красота? – оскорбился я.
– О, прекрасный! – закатил глаза Темный. – Мне нет прощения, что я упустил это из виду.
Я хмыкнул:
– Так-то лучше.
Лейла внезапно растворилась в воздухе.
– Развлекаетесь? – заглянул Кристиан. – Я услышал голоса и смех…
– Заходи, – кивнул я. – Мы тут строим планы на будущее путешествие.
– Путешествие? – его зеленые глаза взглянули на меня с какой-то непонятной растерянностью. – Ты уезжаешь?
– Да, – кивнул я. – Здесь дела завершены. А у меня еще долг жреца. Я должен отправляться в путь.
Он тяжело вздохнул:
– Ли… – слова выталкивались тяжело, с какой-то мучительной напряженностью.
Я насторожился.
– Я… хотел извиниться… – мой брат, наконец, смог сказать, зачем пришел. – Извиниться за все.
Я обогнул Кэртиса и обнял своего брата:
– Крис. Тебе не за что извиняться. Я сделал все, чтобы никто не знал правды обо мне.
– Ты не понимаешь… я сомневаюсь в тебе даже сейчас, – тихо ответил он.
Я отстранился и безмятежно улыбнулся:
– Ты – воин. Ты защищаешь Мирейю. Ты должен сомневаться. Особенно в том человеке, который всю твою сознательную жизнь был ненадежен по всеобщему мнению. Мало того, проявил неожиданную силу и власть. Я могу только гордиться твоим недоверием, Крис. Потому что ты теперь видишь во мне не бесполезное создание, а равного противника…
– Ты страшный человек, – помолчав, прошептал он.
– Спасибо.
Кэртис за нашими спинами хмыкнул:
– Я сейчас разрыдаюсь от умиления. Может мы все же вернемся на праздник и как следует повеселимся?
Кристиан отступил на шаг и улыбнулся:
– Веселитесь. А мне еще дежурить всю ночь.
Он вышел из комнаты и скрылся в коридоре. Кэртис встал рядом со мной:
– Значит, нас ждет путешествие к Белой Ложе?
– Да. В пустыню Войрэ, через Прибрежные королевства.
– Длинный путь
– Зато интересный, – отозвался я.
Кириан попытался запустить пальцы в свою шевелюру, но, натолкнувшись на обруч кроны, досадливо дернул плечом и опустил руку.
– Я надеялся, что ты останешься подольше.
Я качнул головой:
– Я тоже так думал. Но у меня очень много дел, так же как у тебя. И твоим подданным будет намного спокойнее, если страшный жрец Лейлы будет наведываться урывками и не смущать их умы.
– Кирилл расстроился.
Я вздохнул:
– Пригляди за ним, ладно? У него необычная судьба, и, боюсь, его путь будет отнюдь не легким.
