Еще до войны брат отбыл с важной миссией в один из приграничных миров — и пропал без вести. Мы ждали, пытались разыскать его с помощью магии Слова, одного за другим посылали гонцов — никто никого не видел и ничего не знал. И, разумеется, отец обвинил в случившемся Магистров, хотя… Я вспомнила о личности таинственного дейте, про которую мне рассказывала память Магистра Альвиона во время моего первого путешествия по волшебным мирам. Хотя мы и не нападали ни на кого… Некто неизвестный сделал это за нас, а раз люди пострадали от магии дейте — они и виноваты, им и расплачиваться. Нас красиво и аккуратно подставили, а мы и не поняли ничего… А чем вся история закончилась — вы уже знаете не хуже меня.
Наконец-то я докопалась до истины. И изгнали нас не столько Хранители, сколько сам мир. Хотите — верьте мне, а хотите — нет, но наш мир — это вовсе не бездушная планета, которую мы используем по своему усмотрению. Нет, он живет. Живет и обладает разумом, душой, чувствами. И, как и многие родители, в случившемся конфликте встал на сторону младших и слабых. Это я поняла, когда гонялась за моровыми поветриями. Когда разговаривала с миром, слышала его, понимала, чувствовала… И именно он первым отвернулся от нас и назвал чужаками. А мы… мы слишком его любили и ценили… И потому — не столько нас изгнали, сколько мы сами ушли.
И сейчас я вспоминала тот момент, когда видела брата в последний раз. При прощании. Когда он, по просьбе отца, засобирался в дальний путь к Магистру Шалейна, у которого случилась какая-то серьезная пакость. Или вот-вот случится.
— Если бы только знала, как мне неохота туда ехать, — вздохнул брат. — Можно подумать, у меня здесь дел мало…
— Так не езди! — вырвалось у меня. — Почему не съездит кто-нибудь из Совета?..
— Магистр требует члена правящей семьи, — он недоуменно пожал плечами. — Отец не может поехать, сама знаешь. А больше — некому.
— А как же я? Ты ведь совсем недавно приехал и даже с дороги не успел отдохнуть! Почему я не могу съездить? — возмутилась я. — Мне вот как раз — совершенно нечем заняться! Вайлин я приструнила, с Властителем равнин — все дела обсудила…
— А теперь попробуй отпроситься у отца, — ехидно посоветовал мой собеседник. — И в очередной раз узнаешь о том, что ты, во-первых, слишком мала и нескоро еще дорастешь до уровня посланника, а, во-вторых, что женщинам в принципе нельзя поручать дипломатические дела.
— Дискриминация! — обиженно насупившись, проворчала я. — Я немногим младше тебя, это раз, и почему-то отец не вспоминает о том, что я женщина, когда поручает разбираться с Властителем равнин, это два!
— А, может, потому и поручает, — пряча улыбку, заметил брат.
Я мрачно фыркнула и отвернулась, посмотрев на воду. В прозрачной глубине, лениво шевеля пышными светящимися хвостиками, сновали илонии, а на противоположном берегу из-за деревьев показалось милое семейство красных оленей… Подойдя к озеру, они внимательно взглянули на нас и дружно приступили к водопою. Здесь животные нас не боялись, они — украшение парка, а не припасенное на черный день мясо…
Елы-палы, ну почему это — лишь моя память?.. Почему я не могу повернуть время вспять и отговорить его ехать в Шалейн?.. Почему, почему, почему?.. Впервые за долгое время я вновь почувствовала себя беспомощной. Мне только и остается — что смотреть ему вслед и знать, к какой страшной трагедии приведет нас этот простой и обычный, на первый взгляд, отъезд…
Почему?..
— Мне пора, — брат сочувственно потрепал меня по плечу. — Не грусти. Я только туда и обратно. Быстро во всем разберусь — и вернусь.
"Не вернешься!.." — чуть не завопила я. Уже никогда не вернешься!.. Исчезнешь в неизвестном направлении и никто о тебе ничего не будет знать!.. И отец перевернет приграничные миры с ног на голову, отыскивая тебя!.. И мне придется две тысячи лет скитаться невесть где, прежде чем я вспомню и о Тхалла-тее, и о тебе, и о себе!..
Не вернешься…
А он уже уходил. Неторопливо спустился по ступенькам беседки к воде, ловко перепрыгивая с металии на металию, выбрался на берег и, махнув мне на прощание рукой, бесшумно растворился в сумраке ночного леса, чтобы остаться лишь полустертым следом в моей памяти…
Я опустилась на скамейку и в отчаянии закрыла лицо руками. Находиться так близко к разгадке важной тайны — и не иметь больше ни одной зацепки! Стоит мне лишь вспомнить родное лицо — и я сумею его разыскать! Собственными ли силами или мне помогут — но сумею! А если узнаю, куда брат исчез… И что случится, если я узнаю? Да ничего! Мы не боги, а люди… И мы не умеем поворачивать время вспять.
И все-таки незнакомое беспокойство продолжало настырно подталкивать меня в направлении поисков своего исчезнувшего брата. Память же, выдав некое количество информации, вновь погрузилась в привычную спячку. И до тех пор, пока я вновь не уцеплюсь за знакомый образ, не услышу знакомое имя или не увижу родное лицо — я больше ничего не вспомню… Но, все же, сегодня мне удалось узнать много нового и интересного.
И, в надежде перехитрить память, я решила еще немного побродить по городу. К тому же, Свят почему-то не спешит оповещать меня о конце операции по спасению вредного мальчишки, значит, и торопиться некуда. Полюбовавшись несколько минут на чудесное местечко, я тоже спустилась к воде, добралась до берега и побрела по первой подвернувшей тропе. Куда-нибудь — да приду, кого-нибудь — да встречу, что-нибудь — да вспомню…
Пройдя через лес, я вышла на Лунную дорогу, и привычная темнота незаметно для меня вновь сменилась ярким солнечным днем. А жаль… Хотелось бы посмотреть на дорогу ночью… Но, с другой стороны, Тхалла-тей днем смотрится куда эффектнее, а ночью я однажды его видела, пусть и в виде жутких развалин.
Мне навстречу то и дело попадались люди. Спешили по своим неотложным делам посланники, одетые в форменную экипировку. Размышляли о смысле жизни советники отца, бредя куда глаза глядят и подметая тротуар длинными мантиями. Прогуливались с детьми родители… Меня узнавали, мне кивали, со мной здоровались, а я не могла разглядеть их лиц. Лишь до шеи, а дальше — расплывчатое пятно. И ни цвета и длины волос, ни выражения лица… Даже голоса сливались в один малознакомый гул и звучали абсолютно одинаково…
Не устану удивляться капризам нашей памяти. Мы способны долго и в мельчайших деталях помнить чью-нибудь одежду, место или здание, произведшее на нас особое впечатление, дорогу, по которой прошлись раза три от силы, но — через небольшой промежуток времени уже не в состоянии вспомнить ни лица дорогого и близкого человека, ни его голос… Да что там говорить, забери у нас зеркало — и свое-то быстро забудем…
