Вдох, выдох. Закрыть глаза. Вслушаться в окружающие звуки, запахи, прочувствовать обнаженной кожей прохладный ветерок и грубые нитки вышивки на покрывале. Дойти до придела возможного восприятия. Вдох, выдох. Запахи, звуки, сильнее, чем есть, больше возможного — раз за разом. И раскалённая игла воль позвоночника, заставившая нагое тело выгнуться так, что она уперлась затылком в матрас, не имея возможности двинуться дальше.
Тело мстило за длительное отсутствие этих ощущений болью от плавящихся костей. Но Милена могла собой гордиться, за время превращения — полторы минуты, снова полторы минуты, — её горло издало только один утробный стон.
Человеческие нормы поведения, правила, которых она старалась придерживаться, уступки на которые она шла, чтобы облегчить общение с окружающими — какой же бред! Сейчас всё это вылилось в боль, которая, однако, замечательно промывает мозги. Оказывается, пытаясь походить на человека она слишком откровенно забыла о своей звериной сути, и та, при первой же возможности поспешила напомнить, как сильно она ошибалась.
Поднимаясь на слегка подрагивающих лапах, Милена едва удерживалась, чтобы позорно не заскулить. Привыкла к своему превосходству: невосприимчивости к ядам, непомерной силе и вежливому отношению. Остановилась в своём уютном мирке, перестав двигаться вперёд, решив, что её и так всё устраивает. И забыла, что любое изменение — это боль, борьба. В конце‑то концов, она не домашняя болонка, чтобы сидеть на цепи и послушно бегать за палочкой!
Мотнув лобастой головой, оборотень невесело оскалилась. Как, однако, тривиальная смена ипостаси порой прочищает мозги.
Она лёгким скользящим движением скользнула к оконному проёму. С интересом выглянула, торчком вставшие уши с интересом двигались, ловя мимолётные шорохи. Когти на передних лапах мягкими, массирующими движениями касались деревянного подоконника, отдёргиваясь раньше, чем успели бы оставить следы. Хвост возбуждённо подёргивался, вокруг нетерпеливо переступающих лап. Пока, наконец, Милена не решила, что пора. Она упруго вскочила на подоконник и хищной тенью спрыгнула вниз.
И тут же припала к земле, с опаской поглядывая в направлении окон первого этажа. Не видел ли кто? И тут же метнуться под защиту древесных крон, в душе млея от собственной маленькой пакости, устроенной гостеприимным хозяевам.
Постепенно, бег сделался спокойным, величественным, рваным, то взрывающийся вихрем скорости, то полностью останавливающийся, чтобы принюхаться к резким почти лесным ароматам, или облизнуться на недоуменно её разглядывающую птичку. Та потешно переступала лапками и следила пуговками глаз за здоровенным зверем, гуляющим прямо под её гнездом. Милена облизнулась, с насмешкой думая, что Мёней был предусмотрителен до безобразия, накормив гостью столь сытным ужином. И снова взрывается скоростью, мимолётом удивляясь размерам этого «садика».
Конечно, модель её изначального поведения никуда не годится, паранойя с налётом агрессии — слишком яркий коктейль для повседневной жизни. Но и откровенно податливый стиль домашний собачки, притупляющий нюх, заставляющий верить в доброжелательный настрой окружающих — не совсем то, что ей нужно. Вот разве на той пресловутой встречи она бы могла себе позволить глотнуть яда, если бы чётко оценивала ситуацию? Конечно, для неё не было больших последствий, чем неприятный привкус, но это сейчас, а если бы там оказалось нечто более весомое? Но нет, расслабилась. Позволила себе почувствовать себя в безопасности. Пусть даже её человеческие друзья и не желают ей зла, но надеяться на них, с их ущербным обонянием, притуплённым слухом и общей хрупкостью организма? Подобное просто глупо, а её желание казаться одной из них, заставило опуститься на их уровень — стать одной из них.
Воспитание в обществе, навязываемый стадный инстинкт всё‑таки дали о себе знать, заставив её забыть о собственной индивидуальности. А ведь она такая одна, и не потому, что других оборотней нет — есть, но оборотни по сути своей одиночки. Можно сколько угодно прикидываться человеком, играть по их правилам, но не забывать что ты не такая как все. А она, позволила себе забыть, но больше этого не повториться.
Разгоряченный бегом зверь рухнул на холодную землю и принялся кататься с громким урчанием, пачкая мех, но, не слишком расстраиваясь по этому поводу. Спустя пару резких движений Милена замерла, как была лёжа на спине, сложив передние лапки на груди, и расслаблено вытянув задние. Желто — оранжевые глаза, уставились на ровный круг такой же оранжевой луны, с интересом выглядывающей из‑за древесных крон.
Оборотень не удержалась и подмигнула любопытному глазу, и ветви качнулись от резкого порыва ветра, на миг, прикрыв ночное светило. Как будто мигнула в ответ. Милена радостно взвизгнув, как несмышлёный котёнок, вскочила с земли и помчалась в направлении посольства.
По пути она едва не потеряла радовский амулет, так что пришлось остановиться около одного из лесных гигантов и некоторое время почесаться башкой о кору. Как он вообще продержался всё это время вообще не понятно, может это в него магически заложено?
Справившись с неожиданной проблемой, оборотень скользнула дальше. Уже около стены она на секунду задержалась, прикидывая как бы половчее забраться назад, не повредив покрытию, и решив, что ничего с ним от одного раза не будет, полезла наверх. Уже около самого подоконника Милена краем глаза заметила бледную фигуру и резко повернула голову в том направлении.
Эль'а Роса сидел на подоконнике соседнего окна и, следя за ней непроницаемым взглядом, потягивал тонкую сигаретку на длинном мундштуке. Как будто в насмешку ветер именно в этот момент вздумал перемениться, донеся до прифигевшего оборотня запах самого рада и мягкий травяной от сигареты. Наркотик? Судя по расслабленной позе парня, табаком там действительно и не пахло.
Милена недовольно сморщилась и, прижав уши к голове, фыркнула в его направлении, и уже не обращая внимания на полуночнящего соседа, влезла‑таки в окно.
— Спокойной ночи.
Донёсся тихий голос, и Милена в ответ что‑то фыркнула себе под нос. Спокойной, как же.
Утро началось с солнечного луча, изобретательно пробившегося между двух неплотно сомкнутых кусков ткани. Довольно потянувшись, Милена констатировала, что на дворе давно позднее утро, а она удивительно заспалась. Видно ночная прогулка благотворно поспособствовала дальнейшему отдыху.
Довольно скалясь, оборотень с ленивой грацией соскользнула с кровати. В соседней комнате её уже дожидался завтрак. Его она проглотила раньше, чем даже добралась до ванной комнаты. Хотя сказать по правде, попасть туда, по — хорошему, нужно было ещё вчера, но после такого замечательного забега меньше всего хотелось думать о таких мелочах, как личная гиена, и сейчас, задумчиво взлохматив спутанную шевелюру, Милена недоумённо вытянула застрявший в прядях листочек. Девушка аккуратно положила его рядом с пустыми тарелками и поспешила исправить досадное упущение. Не хватало только каких‑нибудь иномировых блох подхватить на территории радовского посольства. Впрочем, и обычные ей были не нужны.
