Убить или поймать трула несложно: неудержимой адской силой они не наделены, а их живучесть ничего не может противопоставить целенаправленной, упорной расчленёнке…
Неудивительно, что экзорцистам не составило труда отловить экземплярчик для демонстрации. Следует ожидать, что трула сейчас будут прилюдно начинять свинцом.
– Жуткий демон, наводящий на нас страх, – громко представил глиста-переростка энергичный Адам, – Даже он не сможет устоять перед мощью пулемёта!
За станок встал помощник Негинва и взялся за орудие. Толпа затихла в предвкушении. И тут была дана очередь! Плотная цепь пуль вырвалась из дула машины смерти и стеганула демона! Пули полетели одна за одной, ни на мгновение не давая пулемёту отдохнуть! Скорострельное орудие оглушило толпу тяжёлым грохотом!
Когда стрельба прекратилась, подиум оказалась буквально усыпан стреляными гильзами! От трула остался комок изрешечённой плоти, который, однако, не спешит терять признаков жизни.
Впечатляет, стоит признаться.
Восторженные граждане рукоплескают оружейнику! Гром сотен голосов поднимается над площадью. Вот она – радость публики, увидевшей любопытную игрушку! Мне игрушка тоже понравилась, но дикой радости я не испытываю, скорее уважение к создателю и лёгкий трепет от мощи агрегата.
Уши закладывает, а толпа зевак всё не унимается! Видимо, так сильно бьёт по барабанным перепонкам, что в ушах начинается еле слышимый звон, тонкий, пронзительный, гудящий, как камертон. Пытаться избавиться от него ковырянием в ушной раковине бесполезно, пройдёт сам…
Или нет… со временем громкость подлого звона только усиливается. Идёт по нарастающей, пробирается всё ближе к центру мозга. Какая-то чертовщина!
Адам Негинв утихомирил беспокойное море лиц, жадно глядящих на донгольца, и стало заметно тише, но, вот ведь чёрт, звонкий гул напротив стал громче и отчётливее! Но, по крайней мере, стало очевидным, что его источник вовсе не в моей голове, а где-то внизу, в районе пояса.
Некий предмет гудит всё тем же неприятным звоном, не прекращаясь ни на секунду. Звук издаёт посторонний предмет, а именно – диковинная пластина. Засунув руку в карман, я нащупал так называемый жетон, который мелко вибрирует, издавая мерзкое звучание. Остановив его колебания, я убил дьявольский звук, наступила относительная тишина.
Мне совершенно непонятно поведение неизвестной штуковины. Стоило достать жетон из кармана, чтобы лучше рассмотреть, как сзади раздался довольный голосок:
– А вот и вы, Август! Так и думала, это вы и есть!
Я обернулся – позади меня, оказывается, стоит миниатюрная девушка, ниже меня на две головы. Одетая в бежевое пальто и шляпку, на меня смотрит совсем юная шатенка. Кожа на лице и руках выглядит довольно бледой. Лицо довольно красиво: пухленькие губы, маленький нос, широко распахнутые глаза, кудрявые длинные волосы. Истериан бы уже вился вокруг с языком на уровне колен…
Странно, но она меня узнала, хотя я активно стараюсь не светить лицо обществу.
– Не имею чести быть с вами знакомым, – я хочу поскорее уйти от разговора, не переживая, что отвечаю девушке грубо.
– Мы действительно встречаемся впервые, – девушку не смутило, что я уже отвернулся от неё.
Она обошла меня и встала на пути между мной и трибуной. В её маленькой руке мелькнуло неизвестное изобретение, которое девушка спрятала в кармашке пальто. От моих глаз не укрылось.
– Мне оно больше не нужно, как и вам жетон, – девушка указала на хитроумную пластину в моей руке.
Тут до меня дошло, и, должен признать, столь нелепой ошибки я давно не допускал. Всему виной сугубо мужское восприятие мира.
– Вы Салли Фер? – я протянул девушке пластинку.
Она её тут же отправила следом за предыдущей штучкой в карман:
– Именно так. Судя по вашему замешательству, вы, Август, ожидали увидеть на моём месте мужчину?
– Вроде того… Что это за жетон?
Салли проводила взглядом протянутую руку, указывающую на комплект двух изобретений.
– А, это. Несложное устройство: инфразвук, резонанс с пластиной, звон в ушах… Так вас проще было в толпе отыскать.
Интересное развитие событий:
– Зачем же вы, Салли, загнали меня в эту толпу?
– Здесь на нас совершенно не обращают внимания, – у девушки готовы некоторые ответы на ряд вопросов, – Парламенту ни к чему, чтобы стало известно, что вы находитесь с нами в контакте. Могут пойти слухи… мы не жалуем слухи… понимаете?
Пора раскрыть карты:
– Салли, скажите, младшим секретарём в Парламенте работаете вы или ваш знакомый?
Девушка была удивлена и даже несколько расстроена. Интуиция и логические выводы меня не подвели. Вымышленная или, скорее, приукрашенная легенда, которой Салли Фер зачем-то пыталась прикрыться, мною разрушена при первой же встрече.
– Как вы узнали? – растеряно промямлила девушка, сложив губки бантиком.
– Вас выдало благодарственное письмо. Используя официальную бумагу Палаты Парламента, вы задумали создать себе образ важной шишки, но один случай вас подвёл – точно такую же бумагу я увидел в кабинете инспектора Сантиба. Это благодарственное письмо, вручаемое офицерам, а их распространением занимается человек не самого высокого места в Парламенте, а именно – младший секретарь, которому не составит труда стянуть лишний экземпляр.
По обескураженному лицу девушки стало ясно, что точнее в цель попасть просто невозможно. Она наконец ответила:
– Мой друг достал для меня одну копию.
– Рад, что с обманом покончено, но мне теперь безумно интересно, кто же вы на самом деле.
Салли раскрывать своего истинного лица явно не хочет, но неумелый блеф вынудил её менять планы на ходу и играть честно. Она нервно озирается по сторонам, ловко уворачивается глазами от моего взгляда…
– Я частный детектив, – всё-таки призналась девушка. Впрочем, никто не исключает второй попытки блефа.
– Детектив? Вы меня в чём-то подозреваете? Сантибы отучились вешать на меня все подряд убийства пять лет назад, неужели очередь частных детективов?
– Вы меня не так поняли, требуется ваша помощь!
А вот это уже любопытнее.
– И какая же помощь требуется детективу от меня? – нутром я уже чувствую, что ничего путного не услышу.
– Я расследую дело об убийстве бывшего юриста. Он прекратил занятия своей деятельностью восемь лет назад, занимался разгульной жизнью, прожиганием накопленных за годы работы средств. Его убили и ограбили три дня назад.
Услышать эти слова – всё равно, что увидеть, как тучи на осеннем небе стремительно чернеют и готовятся к извержению. У меня на лице какой-то умник написал что ли, что мне заняться нечем, раз меня тут кормят подробностями какого-то убийства?
