В конюшне он две лошади заместо одной оседлать велел, а я с тоской на коняг посмотрела. Звучит забавно, но ездить я на лошадях совсем не умею. Мне и не зачем было. Я ведь быстрее любой даже самой лучшей коняги бегаю. Зато теперь даж и не знаю, как на них залезать. Над всадниками издеваться здорово было, но похоже сейчас все их страдания будут отомщены. Я вздохнула. Лошадь скосила на меня внимательный карий глаз. Хоть и не оборотень я больше, а все равно зверюги что-то чуят. Или это из-за кошака нервные.
— Йин, было бы неплохо выехать до вечера.
Я поставила руки на седло, засунула ногу в стремя и попыталась залезть, но чуть не грохнулась. Немудрено, что аристократы, вначале обожавшие милую лошадку, под конец так бесились. Эх, хорошо я их в грязь скидывала. Вот верну оборотничье обличье, может даже бесплатно кого скидывать буду, я раньше и не знала, что это так позорно. Вот уж повеселюсь.
— Йин, ты что не умеешь ездить? — с подозрением осведомился Сев.
Я клятвенно соврала, что умею. Он протянул мне руку и закинул в седло позади себя. Проводник, долговязый, насмешливый парень слегка пренебрежительно наблюдал за тем, как мы выезжаем. Потом качнул головой с неодобрением. Шапку заячью поправил и прищурился, глядя куда-то за городскую стену.
— Ну пошли, значитца.
Колдун жил далеко, за чертой города, с десяток миль по обледеневшей нехоженой тропке. Лошадка брела медленно, и езда была размеренная, убаюкивающая. Я, пригревшись у кошачьей спины, задремала и чуть с лошади не грохнулась. На что Сев мне еще часа два занудные упреки высказывал, что лучше бы я дома осталась и опять заснуть мешал, хотя я и пыталась. Проводник изредка насмешливо поддакивал. Тайрен был деревенским, из какого-то мелкого поселения, что с Хаанном граничит, а значитца, вот уж словечко прилипчивое, нежить у них там тоже вылезает. И не колдунов ему всяких бояться. А к Джарриго, кроме него, больше никто и не ходит, опасаются. Хотя чего опасаться, тот зазря никого не проклинает, бережливый очень, если и колдует, то уж наверняка.
Пока ехали, я опять о папане задумалась. История моей семьи вообще сложна и запутанна. Хоть по мне этого и не скажешь, но матушка моя была красива, статна и черноволоса. Ярко-алые губы, как спелые вишни, брови луком изогнутым, глаза темно-синие, как лепестки цветов, да и вообще в остальном природа матушку мою не обделила. Разве только родственниками. Какие-то в общем были, как же без родственников, но маманя о них говорить не любила. Всегда отмахивалась, что поссорились, и после этого всегда на меня хорошенько рявкала, чтоб не в свои дела лезу. А голосок у мамани на другом конце деревни слышно. Отец частенько говорил, что если б не голос, полюбил бы он ее гораздо раньше. А со стороны отца родственников тем более не было, да и про дар свой он не упоминал. Маманя об этом случайно узнала, когда я, едва ходить научившись, в жеребенка превратилась. Но это уже другая история, как она на всех вопила, правда потом замирились они с отцом как-то.
В общем-то, история моей семьи сложна и запутанна, только потому что я о ней почти ничего не знаю. Так, отрывки. Однажды мои родители просто приехали откуда-то и поселились в Селинках, той деревне, которая вроде бы считается моим домом. Они были чужаками поначалу, но говорят, у отца моего язык без костей, обаять умел любого и скоро их все за своих считали. Может именно так и маманю очаровал, сам-то он по виду ей совсем нечета был. Не очень рослый, совсем нестатный, белобрысый и скорее невзрачный. Я плохо его помню, осталось только ощущение света, от солнца, сверкающего на его белесой шевелюре, как он мне улыбался, держал на руках. Запах луга, на котором мы стояли, носящиеся вокруг лошади из табуна Грымнарга, и пятна света, тепло, разливающееся от отцовской улыбки. С самого детства я знала, что меня безгранично обожали.
Про прошлое моих родителей никому неведомо, что было подозрительно, но ничего необычного в этом для селянских не было. За деревней, на отшибе жила и семья троллей, которые занимались разведением породистых лошадей, и с этими недружелюбными троллями отец на удивление всем сумел найти общий язык. Ну это для тех, кто не знал, в кого он обращается. Грымнарг с женой его, Скитти, во мне вообще души не чаяли, называли маленьким Жеребенком, рассказывали про свои обычаи, сидели со мной частенько, когда родители куда-то на седьмицу или больше отлучались. Уж чего они там делали, мне неизвестно, маманя много чего не говорила. Сбережения у них откуда-то были, да и еще потом несколько лет, как отца не стало, мы без проблем на них жили. А как исчез отец, тролли продали табун, да подались в другое королевство. Уж не знаю, связано это или нет, помню только, как маманя досадовала, что они уезжают. И тяжелая шершавая рука Грымнарга, треплющая мои волосы. — Пусть бег твой будет ровен и быстр, Жеребенок. Теперь у тебя дорога своя.
Мать на это недовольно ответила, что да, своя, и ничего дурить мне голову ненужными наставлениями. Так и не договорил тролль. Не знаю уж чем зарабатывал мой папаня, может использовал свой оборотнический дар… Просто однажды он не вернулся. Знакомства у него были сомнительные, потом еще долго приходили всякие странные личности, по-разному рассказывали. А точно, так никто ничего и не сказал. А уж когда болезнь и маманю скосила, податься мне уж совсем было некуда. О родственниках ничего неведомо, чего с оборотничеством делать не знаю, а деревенские и так подозрительно в последнее время косились. Вот и оказалось, что я совсем без роду, без племени.
Вот избавлюсь от проклятия феи и попытаюсь найти других лошадиных оборотней. Должны же быть. Ведь даже змеиные оборотни не так уж редки. Когда-то я немало побегала по дорогам королевства, от весны до осени послонялась по городам от скуки, и разных встречала. Волкодлаки, медведи, барсуки. Только лошади ни одной.
* * *
— Не возражайте ему, не сомневайтесь в его словах, а главное не переспрашивайте его ни о чем. — голос нанятого парня был размеренный, поучающий. — Когда ему возражаешь, от этого он сильнее всего бесится. У старика дурной нрав, и хоть и выглядит он так, а все равно повадки, как у моего двоюродного деда.
— Как так? — уточнил Севэриан. О внешности колдуна ему было мало известно, только разнообразные невероятные слухи.
— Ну как… ну диковинно, лучше раз самому увидеть, чем пересказывать.
Проводник хотел сказать что-то еще, потом с досадой махнул рукой, видно устав предупреждать в третий раз, и, прищурившись, посмотрел на дом Веарана Джарриго.
— Ты поосторожней там, Сев. — Йин приплясывала вокруг, дуя на замерзающие руки и тоже нервно глядя на дом.
