Теперь же, когда у него были записи Шай, Гаотона всё это видел и понимал. Пребывание при смерти определенным образом подтолкнуло Ашравана пересмотреть взгляды на жизнь. Он снова начнет перечитывать дневник и записи своей молодости. Он наконец увидит, каким был, что им тогда двигало, и постарается встать на путь, с которого однажды свернул.
Шай отметила, что такое преобразование займет очень много времени, целые годы. И Ашраван однажды станет тем, кем судьба и предначертала ему быть.
Крошечные наклонности, скрытые глубоко внутри созданных Шай печатей, взаимодействующих друг с другом, подтолкнут его к совершенствованию вместо потакания своим желаниям. Он начнет думать о наследии, а не о следующем празднике. Помнить о народе, а не об ужине. Наконец, настоит на своих проектах по реформированию фракций, ведь столь многие до него отмечали необходимость перемен. В общем, он станет бойцом. Он всё-таки совершит этот единственный, но такой невыносимо сложный шаг, когда мечтатель от своих грез переходит к свершению реальных дел. И всё это было перед Гаотоной, в записях Шай…
Он обнаружил, что плачет.
О нет, не о счастливом будущем и не об императоре. Это слезы человека, перед которым предстал шедевр. Истинное искусство, гораздо большее, чем красота и безупречное исполнение. Это не просто имитация.
Дерзость, смелый контраст и удивительная тонкость. Гаотона держал в руках реликвию, мощь которой может поспорить с самыми выдающимися произведениями живописцев, скульпторов и поэтов всех эпох. Это величайшая работа, лучшее из того, что он когда-либо видел.
Почти всю ночь Гаотона благоговейно изучал книгу. Это был плод неистового труда, созданный под давлением суровых обстоятельств. Он как дыхание, задержанное до последнего. Сырой, но отшлифованный. Бесшабашный, но просчитанный. Потрясающий, и всё же скрытый…
Так пусть тайным и остается. Попадись кому в руки книга — императору конец. Пошатнутся столпы самой империи. Ни одна живая душа не должна знать, что стремление Ашравана стать наконец истинным правителем было вложено в его душу ведьмой и еретичкой.
С рассветом вымотанный и уставший Гаотона тяжело поднялся и медленно, мучительно подошёл к камину. Вытянул руки, крепко держа в стиснутых пальцах неповторимое произведение искусства …
… И бросил в пламя.
На уроках писательского мастерства мне часто говорили: «Пишите о том, что вы знаете». Авторам часто доводится слышать такой тезис, и он меня очень смущает. Как мне написать о том, что я знаю? Ведь я — писатель-фантаст. Я, например, не знаю как творить волшебство, и если уж на то пошло, мне неизвестно каково это — быть женщиной. А когда я пишу историю, хотелось бы излагать её с разных ракурсов.
С ростом моего мастерства эта фраза для меня стала более понятной. Да, мы пишем фантастику, но рассказы наши более правдивы, когда имеются твердые параллели с нашим реальным миром. Волшебство, по моему мнению, более правдоподобно работает, когда основано на каких-то реальных научных принципах. Построение фэнтези-вселенной выглядит правдоподобнее, когда оно находит реальные источники в нашем мире. Герои произведений в этом жанре смотрятся гораздо живее, когда характеры их основаны на реальных человеческих чувствах и эмоциях.
Писательское мастерство значит не только умение наблюдать, но и хорошо воображать.
Я стараюсь черпать вдохновение из новых жизненных впечатлений. В этом плане мне крупно повезло, у меня есть возможность часто путешествовать. Пребывая в какой-то новой для себя стране, я стараюсь сделать так, чтобы её культура, народ и обычаи сплелись в единую историю.
Недавно я был в Тайване, и мне посчастливилось посетить Национальный Дворец-Музей вместе с моим редактором Шерри Ван и переводчицей Люси Туань, она же была нашим гидом. Конечно невозможно за пару часов познакомится с тысячелетней китайской историей, но мы постарались изучить как можно больше. Хорошо, что я уже имел кое-какие базовые знания по истории и традициям азиатских стран. (Два года жил в Корее как миссионер LDS[4], а в институте немного изучал корейский язык.)
Тогда-то в музее и появились мои первые задумки по будущему сюжету. Что запомнилось мне больше всего — печати. Мы иногда называем их «отбивными» на английском языке, но я всегда называл их по-корейски «тожанг». На Мандаринском диалекте их называют «юнджиан». Во многих азиатских культурах такие искусно вырезанные печати использовались в качестве личной подписи.
В музее я обратил внимание на большое количество знакомых мне таких красных печатей. Какие-то из них, конечно, принадлежали художникам… но были и другие, на которых имелась определенная каллиграфия. Люси и Шерри объяснили мне, что иногда древние китайские аристократы или знаменитые ученые могли, если какая-нибудь работа им понравилась, нанести на неё свою печать. Был в Китае один император, он особенно любил ставить печати на разных скульптурах и нефритовых поделках, иногда даже вписывал на них вирши собственного сочинения.
Какой же необычный образ мыслей! Только представьте, что вы царь, и вот, вам понравился «Давид» работы Микеланджело, и вы просто берете и наносите свою печать ему поперек груди. Практически так и происходило в Китае.
Сама эта идея так захватила мои мысли, что я постоянно «проигрывал» в своем уме сочетание печати и магии. Печати души, меняющие сущность разных предметов… При этом мне не хотелось слишком сильно заимствовать идеи «Преобразования» из цикла «Сокровищница Штормсвета», потому на написание истории и проработку системы магии печатей я вдохновлялся музеем.
Оттуда и берет начало моя повесть. Раз уж так получилось, что система магии очень сильно походила на ту, что я в свое время разрабатывал для Сел (это мир, в котором происходит действие в Элантрисе), то и сюжет данной повести разворачивается в этом же мире (в основе некоторых народов мира Сел лежат культуры реальных стран Азии, поэтому моя задумка подошла очень удачно).
Не всегда возможно писать то, что знаешь или о чём не совсем знаешь. Но можно, однако, писать о том, что ты видишь лично.
Брендон Сандерсон.
Книга выходит с одним именем на обложке, но произведение не возникает из пустоты. То, что я создаю, может существовать только потому, что есть многочисленные плечи, на которые я могу положиться.
Я уже говорил в постскриптуме, что эта книга вышла из-за поездки на Тайвань. Большое спасибо Люси Туань и Шерри Ван, для которых книга предназначена, они показывали мне город. Также я хотел бы поблагодарить Ивонну Хсу и всех остальных в Фонде Фэнтези за такой мощный опыт в путешествии. Большое спасибо Грей Тэну (мой тайваньский агент), который облегчил поездку и моему американскому агенту Джошуа Билмесу, и всем остальным в JABberwocky.
